— Что с ногой? — подходя ко мне, спросил Георгис. — Наступать можете?
— Могу даже идти. Только небыстро.
Поддерживая меня под локоть, он помог сесть в машину, и я с удовольствием вытянулась на сиденье.
— Что вы там делали? — спросил он, глядя на меня в зеркало, когда мы тронулись.
— Рисовала…
— Вы художница?
— Да. Точнее, дизайнер. Спасибо огромное, что приехали! Сама бы я долго добиралась.
Выехав на открытое пространство, мы угодили в эпицентр заката. Небо и море пылали золотом.
— Остановите, пожалуйста! — не выдержала я.
Георгис свернул на обочину.
Солнце уже готовилось зайти за Лев-гору и едва не шипело там, где соприкасалось с водой. Я проковыляла чуть вверх по склону, морщась от боли. Присев на камень, сказала Георгису, вставшему рядом:
— Знаете, я тут меньше суток. Но уже готова верить во всех этих львов, слонов и крокодилов. Что будет, проживи я тут год?
— Вы бы ставили кастрюли на куски мрамора, выкопанные в огороде. И считали бы Зевса таким же кобелем, как дядюшка Костас.
Я засмеялась.
— Такое же свойское отношение к истории характерно, например, римлянам, — сказал Георгис, наблюдая за исчезающим за горой солнцем.
Закусив губу, я взглянула на своего спутника. Занятно, что он тоже вспомнил про Рим. Но спрашивать ни о чем не стала.
В таверне к нашему возвращению народу прибавилось. Тут сидели несколько мужчин, непременные голландцы со стопками ракии и Маша с Ваней. Оба были в отличном настроении, кувшин с вином они сменили на графин узо. Выходя из машины, я сжала зубы, чтобы не сильно кривиться, наступая на ногу. План был такой: дойти до номера, залезть под горячий душ и после уснуть. А там видно будет.
— Как нога? — поинтересовался Ваня.
— Ничего, спасибо.
— В следующий раз оставайся, мальчик, с нами… — пропел он.
— …Будешь нашим королем, — закончила Маша, поднимая стакан и глядя на Георгиса.
В дверях Георгис коснулся моего локтя:
— Вера, можно зайти к вам минут через пятнадцать?
— Да, конечно, я только приму душ. А что такое?
Не ответив, он ушел к себе в номер.
Скинув мокрую одежду, я быстро вымылась, едва не повредив и вторую ногу, отбиваясь от липнущей к спине занавески. Надев капри, оглядела пострадавшие места. Лодыжка не сильно, но распухла.
В дверь постучали. Георгис держал в руке холщевую сумку.
— Садитесь, — показал он подбородком на кровать, — давайте посмотрим вашу ногу.
Машинально повинуясь, я села, но потом запротестовала:
— Ой, не надо, не беспокойтесь! С ней все нормально, просто…
Не дослушав, он опустился на пол и похлопал себя по колену:
— Ставьте сюда.
Чувство неловкости было выбито из мозга фонтаном горячих брызг, когда он взялся за лодыжку.