— Расскажите какие-нибудь…
— Ну да, их вы не только не запомните, но еще и не поймете.
Мы посмеялись. Подумав, прочла по-русски:
— Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся…32 Когда закончила, он сказал:
— Я слышал «Гомер» и «Троя»… Нет?
— Верно. Это про вашу родину… в какой-то степени.
Ночь была свежей, где-то кричала птица.
— Чем вы занимаетесь на острове? — спросил Георгис.
Я рассказала об отеле.
Мне хотелось еще посидеть у костра. Напряжение первых минут разговора исчезло. Мысли о невидимой слежке больше не пугали, словно за спиной не было никаких бандитов, а только горы и спящая земля. Но предательская натура дала себя знать:
— Вы знаете, у меня закрываются глаза… Давайте, пока я еще в сознании, разбужу Ивана сменить вас?
— Не надо. — От выражения глаз лицо приобрело невиданное мной у него доселе мягкое выражение. — Все равно скоро вставать. Идите спать. Приятных снов.
— До завтра, — улыбнулась я.
Засыпая, видела сквозь ресницы рыжие всполохи за стенкой палатки.
Потом Иван пощекотал меня за ухом:
— Великий художник, подъем!
Было семь утра. Самым бодрым выглядел не спавший всю ночь Георгис. Маша с Иваном обзевались за завтраком. Перекусив оставшимся с вечера, мы собрали палатку и пошли в направлении заброшенного монастыря, за которым, судя по карте, вилась дорога.
Строго и одиноко застыли посреди горного плато монастырские развалины, обнесенные рабицей. Спутники поддались на мои уговоры зайти ненадолго за сетку. Монастырь разрушили турки в отместку за помощь монахов повстанцам. Остались лишь обломок стены да низкие своды келий. Напротив белой церквушки висел на суку колокол. Время здесь было плотное, все в себе, не отзывающееся на современные слова и события.
Едва мы вышли за калитку, Машка ахнула. Я выглянула из-за ее плеча. Двое мужчин торопливо шли по плато к холмам.
— Эй! — резко окликнул их Ваня.
Один обернул к нам смуглое лицо со шрамом.
— Иван, нет! — быстро проговорил Георгис.
Ваня коротко выругался. И, прокричав требование остановиться, бросился вперед. Самое невероятное, что на бегу из рюкзака он выдернул пистолет.
Машка ахнула еще раз и зажала рот рукой.
Оглушение мое прошло, и я рванулась к Ивану. Не отводя взгляда от троицы впереди, Георгис схватил меня чуть ниже плеча и толкнул на землю, процедив:
— Лежи!
Проехавшись скулой по смеси земли и мелкого камня, я на время остановила свое движение.
И тут раздался выстрел. Громкий и страшный, точно взорвался воздух. Стрелял Ваня. Двое остановились. Тот, что со шрамом, скользящим движением вытянул из-под куртки пистолет с длинным стволом и, кажется даже не целясь, навел на Ивана.