Аня вдруг подумала, что её нынешнее положение, несмотря на развод, в тысячу раз легче того, в котором полвека назад в этих стенах оказалась молодая женщина после расстрела мужа. Да ещё и с двумя детьми. А у неё всего лишь неудавшийся брак с человеком, выходя за которого она совсем ничего тогда не знала о нём. Её решение было спонтанным, вынужденным, от безвыходности ситуации после окончания училища. Так что всё справедливо.
Как можно сожалеть о том, чего и не должно было случиться? В их с Андреем союзе не было ни общих интересов, ни друзей, ни дружбы домами родителей, а главное — не было любви. Ни с его, ни с её стороны, что уж лукавить?
Была сделка: ты меня спасаешь в трудную минуту жизни, а я служу тебе верной женой. Ему же хотелось потешить своё самолюбие и похвастать перед друзьями — вон какую штучку я себе урвал. Красавица! Москвичка! Балерина!
И всё могло бы продолжаться, тихо-мирно, по старой русской поговорке «стерпится-слюбится». Если бы присягу верности соблюдали оба.
А детей в этом случайном браке, видимо, Бог не дал. И вот и всё, спектакль окончен, занавес.
Через пять лет в один из предновогодних дней Аня с Никитой и двумя сыновьями-погодками пошли кататься на горках на центральную площадь города. Елка высотой с трёхэтажный дом сияла огнями, на огромных ветках качались на ветру такие же огромные игрушки.
После весёлой кутерьмы на самых маленьких горках мальчишки захотели пить. Подхватив на руки Серёжу, младшего сына, Никита пошёл к одному из киосков, где торговали напитками и пирожками.
Аня, ведя за руку старшего, четырёхлетнего Павлика, шла вслед за ним. У киоска стоял мужчина и о чём-то разговаривал с продавщицей. Увидев подошедших покупателей, прекратил разговор и отступил в сторону.
— Нам бутылочку воды, пожалуйста, если можно, не холодную. — Аня обратилась к продавщице, а Никита, опустив малыша на землю, стал доставать бумажник из кармана, чтобы рассчитаться.
Продавщица, грузная женщина в чёрном пуховике, поверх которого был повязан шёлковый фартук в крупный красный горох, и такого же красного цвета мохеровом берете на толстой подкладке, с досадой махнула рукой на мужчину, стоящего у края прилавка:
— Андрей! Чего встал как вкопанный? Сказано тебе — иди, занимайся математикой с Данилкой. На бутылку всё равно не дам, и не проси!
Аня мельком взглянула на мужчину. Двух секунд было достаточно для того, чтобы оба узнали друг друга. Не выдавая себя ни единой эмоцией, Аня взяла из рук мужа открытую бутылочку с водой и стала наливать её в пластиковый стакан для сына. Никита не заметил пересечения взглядов жены и её бывшего мужа и стал отсчитывать нужную сумму продавцу.