В какой-то момент ей почти удалось погрузиться в глубокий сон, но долго он не продлился. В 5.35 пришло сообщение. Она взяла телефон с ночного столика, не давая себе времени на то, чтобы пуститься в печальные размышления об опустевшей кровати. Заспанными глазами она разглядела размытое имя Грина на экране. В сообщении говорилось:
«Документы будут утверждены к восьми часам утра. Мы уже готовим всё к тому, чтобы ты смогла заехать за ней. Осторожно… пресса будет повсюду. Я буду рядом, чтобы подстраховать тебя».
С такими новостями ни о каком дальнейшем сне не могло быть и речи. Хлои встала с постели, поставила кофе вариться и пошла в душ. Одевшись и быстро проглотив тост и тарелку овсянки в качестве завтрака, вышла из дома. Она поняла, что будет на месте чуть раньше восьми, но её это не смутило.
Когда Хлои вышла на крыльцо, перед домом стояло несколько машин и два фургона новостных каналов. Пока она бежала к своей машине, несколько групп телевизионщиков следовали за ней по пятам. С фотоаппаратами и микрофонами наготове, они срезали путь, ступая по газону так, словно это был их собственный участок.
«Полностью ли вы уверены, что ваша сестра невиновна?» – спросил один репортёр.
«Вы боитесь, что ваша карьера может оказаться под угрозой, если выяснится, что Даниэль так или иначе причастна к преступлению?» – задал вопрос второй.
Хлои наклонила голову вниз, желая не дать им радости заснять своё лицо. Она добралась до машины и выехала, быстро сдав назад и чуть не задев оператора капотом. «Если они уже у моего дома, – думала она, – то сколько же их будет у хода в тюрьму».
Она быстро выехала из Лавендер Хиллз, заметив, что несколько любопытных соседей уже вышли на улицу, чтобы посмотреть, как фургоны телевизионщиков преследовали её. Проехав свой район и добравшись до шоссе, она подумала о том, успел ли уже кто-либо из соседей прознать, что Стивен ушёл.
Эти её соседи, особенно женщины, определённо имели талант выведывать информацию определённого рода. Так почему её ссора со своим женихом прошлым вечером должна была стать исключением?
Она не могла отделаться от лёгкого чувства вины. Может быть, она требовала слишком много. Возможно, перегнула палку, когда настаивала на том, чтобы Даниэль осталась у них, и совершенно не слышала слов Стивена. В конце концов, это был и его дом тоже.
Но нет… она отказывалась чувствовать за собой вину. Стивен и его родители сразу же определили для Даниэль роль паршивой овцы, лишь только у них начались серьёзные отношения. И если они были людьми такого сорта, то, пожалуй, Стивен и вправду