- Вы заинтриговали меня, - заметил Герцог.
- Разумеется, я готов оставить оружие, - торопливо сказал учёный.
- Нет необходимости. Я прекрасно понимаю, что если бы ты хотел меня убить, то сделал бы это не клинком. Пойдёмте в мой кабинет: лучше разрешить все вопросы сразу, чем бесконечно откладывать.
В кабинет Герцога Килиан шел, как на эшафот. С большим трудом подавлял в себе молодой чародей малодушное и недостойное желание идти чуть помедленнее... И ещё чуть помедленнее... И ещё немного...
Его мозг ученого, привыкший подвергать все сомнению, не щадил и его самого. Чем ближе становился судьбоносный разговор, тем больше Килиан сомневался в себе. Что, если он поступает глупо? Что, если в его действиях нет никакого реального смысла? Если это всего лишь каприз мальчишки, упрямо считающего, что мир вращается вокруг него?
Ведь в сущности, что могло случиться? Даже при самом худшем раскладе - не казнит же его Герцог. Что он теряет?
Килиан знал, что он теряет. Всего одну вещь. Ту самую вещь, которую терять больнее всего, но которую подчас необходимо потерять, чтобы, освободившись от драгоценного груза, с новыми силами двигаться дальше.
Он терял иллюзии.
- Присаживайтесь.
Усевшись в свое кресло, Леандр указал юноше на стул для посетителей. Тот, однако, остался стоять.
- Ладно. Так о чем вы хотели поговорить со мной?
О чем он хотел поговорить...
Долгие четырнадцать лет Килиан представлял этот разговор. Он думал, что он скажет. Пытался просчитать, что ответит Герцог Леандр Идаволльский. Иногда с удовольствием представлял, как меняется в лице гордый герцог, поняв, кто перед ним. Как начинает, на глазах теряя достоинство, оправдываться, но Килиан обрывает его холодными, жестокими словами, напоминающими приговор. Иногда, напротив, в его воображении Герцог контратаковал. Завязывалась словесная игра, напоминающая поединок.
Поединок, в котором Килиан победил бы, - а иначе какой смысл. Поединок, в котором он отплатил бы за все.
Теперь он понимал, что был идиотом. Все то, что он напридумывал себе, не стоило выеденного яйца. Отрепетированная речь пропала втуне: учёный вдруг понял, что она будет звучать смешно, нелепо и жалко. Да и есть ли слова, в которые можно облечь горечь и обиду, сжигавшие его изнутри долгие годы?
Как рассказать, каково это - быть сыном парии? И что ещё ужаснее - сознавать, что парию из своей матери сделал ты сам, самим фактом своего рождения? Одинокая женщина с ребенком неизвестно от кого... Да, для всех соседей именно неизвестно от кого. Она не желала ничего рассказывать им. Да и кто бы ей поверил? Только сам Килиан, и больше никто.