Ирина не до конца поняла, к чему клонит Третьяков. Она давно уже считала его единственным мужиком, к которому можно прислушаться, и часто заранее соглашалась с его оценками, но иногда ей казалось, что его слова ее задевают, и тогда она замолкала, болезненно переживая услышанное. Теперь она тоже замолчала, потому что сравнила украинского вояку, о котором говорил Дима, с мужем. Ей не то, чтобы стало обидно от этого сравнения, просто ей всегда казалось высшей несправедливостью, когда образованные, много знающие и хитрые люди пользуются доверчивостью людей простоватых и знающих меньше, обманывая их. В ее понимании такой обман был равносилен обману ребенку. Это было грешно. А из слов Третьякова она услышала, что он относится к этому иначе. Был какой-то подтекст, который она хотела понять.
Света с Лизой вчера тоже рассуждали не как Ира, но она знала, что им ответить. Когда речь зашла о мужьях и не только, они сначала, как водится, посмеялись. Потом Лиза рассказала, как ей приходиться скрывать от мужа подарки своего одноклассника. А Света сказала, что мужья сами виноваты, если их женам дарят подарки, и что она так бы и заявила своему Игорю, если бы ей кто-нибудь что-нибудь подарил. Потом пришлось отвечать Ире. Она сказала, что не взяла бы никакие подарки. Не потому, что боится Антона, а потому, что ей было бы трудно смотреть ему в глаза. Ее муж ничего не заподозрит. Он такой простак, что поверит всему, что она ему скажет. Но как после этого она будет смотреть ему в глаза?
Третьяков ходил к Ирине, как к единственной живой душе на предприятии. То есть душ на работе было много, но они настолько были заняты материальными интересами, что поговорить по душам было не с кем, особенно в последнее время.
Материальное начало на предприятии победило окончательно, работать стало неинтересно. Руководителям отделов и направлений установили немыслимые зарплаты, как будто они выполняли такой же объем работы, как все остальные работники вместе взятые. Начальник направления получал раз в двадцать больше ведущих специалистов. Получалось, что он один должен успевать делать столько же, сколько двадцать сотрудников вроде Третьякова. Двадцати Третьяковых в его распоряжении не было. Было четверо. И еще тридцать специалистов уровнем пониже, включая инженеров и техников. Все время начальника по факту уходило на командировки, звонки, совещания и распихивание работы по людям, которые эту самую работу и выполняли. Конечно, держать руку на пульсе проблем — задача не простая. Но все равно цена такой работы впечатляла. Неудивительно, что у людей пропал интерес придумывать что-то новое, улучшая чужое благосостояние, остался один голый расчет.