— Смотрите!..
Оба замолчали. Человек в комнате так стремительно вскочил на ноги, что чуть не опрокинул Свечу. Он отодвинулся в тень, дверь открылась, и в освещенную часть комнаты вступила Эмма. Она вошла с таким нерешительным и жалким видом, словно в чем-то была очень виновата.
Подмышкой у нее были бутылка вина и сверток, который она положила на пол. Бумага на свертке разорвалась, оттуда торчала ножка жареной курицы.
Эмма заговорила, видно было, как движутся ее бледные губы. Печально и покорно произнесла она несколько слов Собеседника не было видно.
Что такое? Неужели Эмма плачет? На ней было все то же черное платье официантки и на голове накрахмаленный бретонский чепец. Она не успела снять фартука и поэтому казалась еще более неуклюжей, чем обычно.
Да. Эмма плакала, говорила и плакала… Она с трудом выдавливала из себя слова. Вот она прислонилась спиной к дверному косяку и закрыла лицо согнутой рукой. Плечи ее судорожно вздрагивали.
Мужчина вышел на середину комнаты и заслонил собой светлый прямоугольник окна, но тут же шагнул к двери, и опять комнату стало хорошо видно. Огромная рука схватила женщину за плечо и тряхнула так, что Эмма отлетела и едва удержалась на ногах. Она повернулась к окну. Ее лицо было бледным и измученным, губы распухли от слез.
Все это напоминало демонстрацию фильма при зажженном свете. Лица Эммы и бродяги были видны расплывчато и неясно. Их шагов и голосов не было слышно.
Совсем как в немом кино, не хватало только тапера.
Теперь говорил мужчина. Видимо, он говорил громко, этот медведь. Его голова на короткой шее, казалось, ушла в плечи, полосатая тельняшка обтягивала могучую грудь. Волосы его были острижены коротко и неровно, как у каторжника. Упершись кулаками в бока, он, видимо, в чем-то упрекал ее или ругал… А может быть, и угрожал.
Видно было, что он взбешен и вот-вот бросится на Эмму. Леруа даже дотронулся до Мегрэ, словно желая удостовериться, что комиссар рядом.
Эмма все еще плакала. Накрахмаленный чепец съехал набок, казалось, ее густые волосы сейчас рассыпятся. Где-то в стороне захлопнулось окошко, и это на мгновение отвлекло Мегрэ и Леруа.
— Комиссар… А что если…
Облачко табачного дыма окутывало обоих мужчин призрачным теплом.
Почему Эмма так умоляюще складывает руки?.. Опять говорила она. На лице ее застыло выражение ужаса, боли и мольбы, и Леруа услышал, как щелкнул предохранитель револьвера Мегрэ.
Расстояние между комнатой и сидевшими на крыше не превышало двадцати метров. Сухой треск выстрела, звон разбитого стекла — и великан будет обезврежен…