Сбоку возник Коробков.
— Нам бы такие танки в Испании! А, товарищ командующий?
Дмитрий Григорьевич помедлил с ответом. Потом глаза его блеснули.
— Я и на старых гонял Гудериана.
— Сейчас он там. Напротив, — произнес Коробков.
— Ничего! Опыт пригодится, — кивнул Павлов.
На приграничном аэродроме командующий долго испытующе вглядывался в мужественные обветренные лица летчиков. Спросил как бы невзначай:
— В Испании кто-нибудь воевал?
Оказалось — никто.
— Значит, боевых навыков нет?
— Мы их тренируем! — бодро отрапортовал командир эскадрильи.
— Сколько налет у каждого?
— Уже по три-четыре часа!
Это подавалось как большой успех.
— А сколько у немцев, знаете? Прежде чем летчика выпускают в бой?
Пилоты молчали.
— Сто пятьдесят часов, — сказал устало командующий.
Ответом был птичий треск в зеленых березках.
— А мы их числом, товарищ командующий! — радостно нашелся румяный комэска. — И храбростью!
— Ну-ну… — командующий неопределенно кивнул.
Напряжение спало. Летчики заулыбались, дивясь находчивости командира эскадрильи.
— А нельзя отодвинуть аэродром? От границы… — тихо спросил Павлов у Коробкова. Но в наступившем молчании вопрос прозвучал неожиданно громко и внятно. Поэтому Коробков ответил открыто, широко улыбаясь:
— А кто позволит?
Всю дальнейшую дорогу командующий молчал, обдумывая увиденное.
Инспекционную поездку как будто одобрил, а на самом деле подсказал сам Тимошенко. И, конечно, совет был подан с учетом настроения Иосифа Виссарионовича. Павлову стало понятно, что Сталин недоволен инертностью командующих округами. И в то же время он всячески связывал их инициативу, чтобы не заронить искру в пороховой погреб, каковым сделалась Европа. Его тревожило положение на границе, и он, очевидно, был бы рад любому успокоительному сигналу. Вот за такими сведениями и был послан Павлов.
Почувствовав перемену в настроении командующего, Коробков тоже молчал. Оба генерала долго смотрели на освещенные солнцем леса и холмы.
Граница тревожила грозным безмолвием. Но оба — и Павлов, и Коробков — чувствовали, что главная опасность за спиной — в Москве.
Луга, заливные поймы источали покой и благость. Но Павлов знал, что в дремучих чащобах из-под мха выпирают броневые листы «панцеров». Орудийные стволы задраны с наклоном на восток. Прячась в лесу, ворочается могучий зверь. Куда он прыгнет? Вот в чем вопрос. И в какое время?
Надо быстрее готовить своих и держаться настороже, сколько возможно.
Коробков приготовил дружеский чай, но Павлов отменил это и приказал поднять танкистов по тревоге ровно в полночь, чтобы проверить в действии весь механизированный полк. И, глядя, как распоряжается Коробков, подумал с уважением: «Будущий маршал».