Испытали и связь. Из штаба полка Дмитрий Григорьевич позвонил сразу домой.
— Шурочка! Как дочь? Я — благополучно, как видишь. Вернее, как слышишь. Борис не звонил? Скажи, что я недоволен его молчанием. Скажи, отец, мол, обижается. Ну не хочешь, не надо.
Уже в машине Павлов похвалил Коробкова.
— А связь у вас действует хорошо! — крикнул он, туго повернувшись, насколько позволял воротник. — Разговариваю, а мои словно рядом. Только вот по проводам…
— Да! — отозвался Коробков. — Радио у нас в армейском и дивизионных штабах. Дальше — по проводам.
Дмитрий Григорьевич недовольно тряхнул головой.
— Любая бомбежка может создать проблемы.
Оба понимали, что «радива» не будет. Нутром и Павлов, и Коробков предчувствовали опасность такого разрыва, но исправить даже в ближайшем будущем, до конца года ничего было нельзя. Таких нерешенных проблем в подвешенном состоянии накапливалось изрядно. Поэтому Павлов сделал вид, что, выражая недовольство, заостряет вопрос, а Коробков с бравостью умного и расторопного подчиненного по привычке успокаивал начальство. Он сузил и без того маленькие, глубоко запрятанные глаза, отчего насмешка, изображенная на лице, показалась еще более уверенной и вызывающей.
— Что, Дмитрий Григорьевич?.. Ломанем в случае чего! — Коробков энергично потряс кулаком.
Командующий Четвертой армией умел создавать у начальства легкое, приподнятое настроение. Павлов оглядел его моложавую крепкую фигуру, в которой ощущался большой запас жизненных сил, и подумал еще раз: «Будущий маршал»…
При этом подразумевалось, что первым маршалом станет он сам.
— Ломанем так, — повторил Коробков, — чтобы они сами загадки решали. («Они» — подразумевались немцы. А «в случае чего» имелась в виду война.) Собрали, понимаешь, технику со всей Европы. Но и у нас не меньше.
Словно почуяв расположение командующего, Коробков озорно подмигнул: «Броня крепка, и танки наши быстры!»
Павлов принял этот боевой настрой с одобрением. Провидец мог бы сказать ему, что через несколько дней после начала войны Коробков будет расстрелян за потерю управления войсками. Увидеть это Дмитрий Григорьевич не мог. Заметил только, как легкая тень, словно тонкое облако, промелькнула по розовой улыбающейся физиономии командарма.
* * *
Поднятый в полночь по тревоге полк расползся, как манная каша. К назначенному сроку — трем часам утра — в район сосредоточения пришла половина танков.
На одном из участков Павлов увидел повисший над обрывом крытый грузовик, в котором спали солдаты. В кабине, уронив голову на руль, храпел водитель. Одно неверное движение грозило гибелью. По распоряжению Коробкова два тягача с разных сторон зацепили грузовик и выволокли на середину дороги. Солдаты так и не проснулись.