Нас встретили тихие, как мышки, слуги, которые незаметными тенями шныряли по замку, не поднимая глаз. Но кроме них тут никого не оказалось, хотя я ожидала увидеть Виктория, или каких-нибудь приближенных рыцарей, ведь раньше граф всегда окружал себя такими. Впрочем, возможно они прибудут позже?
Дни и ночи потянулись, похожие один на другой.
Викторий так и не появился, и, кроме нас троих, вампиров в замке не было, хотя это было только к лучшему. Благородных людей, за исключением редких гостей, что проезжали мимо и останавливались на ночь, тут тоже не наблюдалось — граф похоже действительно исключил себя из светской жизни, хотя продолжал собирать последние новости и всегда знал, что происходит, как в соседних областях, так и в центре империи, частью которой являлись наши земли.
Когда граф только нашел нас, я совершенно не представляла, как смогу жить и с ним, и с Иеронимом одновременно.
Мой рыцарь знал другую меня.
Зависимую, надломленную, одинокую, но другую.
Без графа.
С графом же я менялась.
Я не могла перечить ему, не могла отказывать, не могла противиться дьявольскому блеску его голодных алых глаз. Не могла заставить себя не хотеть его самого и его прикосновений. Когда граф находился рядом я принадлежала только ему. И я боялась, что теперь, назло мне, он будет этим пользоваться куда больше. Ведь Иероним был чист и бескорыстен, и, как оказалось, любил меня, так разве граф упустил бы возможность причинить ему боль?
Вряд ли, особенно учитывая его жестокость.
И поэтому я уже приготовилась к наслаждению, которое доставлял мне граф, и ценой которому могла стать не только боль, но стыд и унижение.
Однако этого не произошло.
Нет, граф приходил ко мне в покои, заставляя кричать от прикосновения его сильных рук, твердых губ и острых клыков. И после этого я неизменно краснела, глядя в глаза Иерониму, который не мог не слышать всего этого, ведь мы жили под одной крышей.
Но подобное происходило теперь не так уж и часто, и преимущественно днем, который стал нашей ночью — временем жарких, жестоких объятий, крови и всепоглощающей страсти.
И хотя, каждый раз, ложась в постель на рассвете, я с трепетом, предвкушением и страхом ожидала, когда же придет граф, и что же он придумает на этот раз, большая часть таких ожиданий оказывалась напрасной.
Это и радовало и огорчало меня одновременно, ведь я ожидала совершенно иного. Да и когда граф вернулся в мою жизнь после столь длительного отсутствия, мне хотелось его больше и больше, но желаемого я не получала.
Хотя, все же, для Иеронима так было гораздо лучше.