— И вы никому его не откроете?
Юноша улыбнулся и помотал головой.
— Даже мне?
Улыбка Лейра стала еще шире, но ни одно слово не сорвалось с его уст. Казалось, на них наложена какая-то печать. Это распалило воображение Лиллирель.
Она почти силком втолкнула артиста в свои покои и поспешила затворить двери. Вся её душа трепетала. Полдела сделано!
Ничего не подозревавший юноша сделал несколько шагов, осматриваясь в просторной комнате, обставленной изысканно и пышно. Приятный полумрак, широкая мягкая постель, так и манившая к себе, туалетный столик, вазы с цветами и фруктами.
— Вам нравится? — Лиллирель подошла, пытаясь поймать его взгляд. — Это мои покои.
Лейр тихо кивнул. Странно, он не робел, оказавшись в роскошной обстановке. Наверное, и в остальном не будет столь же стеснителен.
Подумав об этом, молодая женщина помогла ему снять короткий плащ и верхнюю тунику. Однако, когда очередь дошла до нижней, юноша вежливо, но твердо отвел ее руки в сторону.
— Но я должна осмотреть ваши раны, милорд! — проворковала Лиллирель, придвигаясь ближе и почти касаясь его грудью. — Они могут быть опасны для здоровья!
Неотесанный мужлан не оценил знаков внимания знатной дамы, он отвесил почтительный поклон и попятился к дверям. Не будешь же висеть на нем и силком волочить в постель! Она и так почти всё испортила своим напором. На этот случай у нее есть пузырек с зельем. Плохо то, что порцию волшебница сделала слишком маленькую, всего на один раз, ибо боялась ответственности.
— Я восхищена вашим мужеством и презрением к опасности! — взяв себя в руки, произнесла Лиллирель. — И хочу угостить вас вином! Прошу вас!
Рядом с широкой постелью на столике уже ждали своего часа два бокала — один серебряный, с чеканным узором, а другой — золотой. Леди нарочно выбрала разные, чтобы не перепутать, ибо приворотное зелье уже было налито в один. Она взяла оба и подошла к Лейру. Он спокойно протянул руку к серебряному бокалу…
— Нет-нет! — женщина кокетливо отступила. — Это — мой! Для вас — из золота…как победителю!
Протянутая рука замерла в воздухе. Леди еще не успела договорить, а юноша уже почувствовал фальшь в ее речах и поступках. Но как сказать ей, что она — плохая актриса, и ее игра просто не стоит свеч!
— Ну, пейте же!
Просто отказаться и выплеснуть столь упрямо навязываемое ему вино юноша не мог — что-то в глубине души мешало поступить подобным образом. Воспитание? Частичка уснувшей памяти? Он взял кубок, но нарочно промедлил, поднося его к губам. «Не пей!» В него было что-то подмешано. Он не знал, что это, но чувствовал — не стоит. Нет, его не хотят отравить — он никому в этом замке не перешел дорогу! — но все же…