Кое-как Дехтирель доковыляла до своих бывших комнат. Она не жила тут с тех пор, как старая Хозяйка покинула часовню, и пристроенная к ней жилая башня стояла пустой. Лишь раз или два первое время она по старой памяти задерживалась тут, но после тайной свадьбы с Охтайром совсем перебралась в башню.
Здесь слуги сохранили всю обстановку прежних лет. Даже тот же вид орхидей красовался в изящных вазочках, расставленных на окнах и подставках. И в кувшин был налит любимый яблочный сок.
Молодая женщина без сил опустилась в кресло у окна. Можно было не притворяться, и она со стоном закрыла глаза.
— Тебе плохо? — захлопотал Рави. — У тебя такое лицо… Ты больна? Может быть, кого-нибудь позвать?
— Нет, — Дехтирель сжала его руку. — Не уходи! Не оставляй меня одну! Мне страшно!
— Но я вижу — тебе плохо! Я позову кого-нибудь? — он бросил взгляд на дверь. Денщик как раз в этот миг протиснулся боком в комнату и встал у порога, скрестив руки на груди. — Я сбегаю быстро! Ты не успеешь оглянуться…
— Не уходи! Я боюсь быть одна!
— Ты не будешь одна. Я оставлю с тобой Охтайра…
— Нет! — со страхом воскликнула Дехтирель, уже двумя руками хватаясь за брата, как утопающий за соломинку. — Только не Охтайр!
Денщик криво усмехнулся.
— Но почему? Он же твой…
— Это он во всем виноват! — женщину бросила на мужчину взгляд, полный ненависти и отвращения. Рави с удивлением оглянулся на застывшего у дверей полукровку.
— Да, я такой! — гордо откликнулся тот.
— Это из-за тебя моя сестра заболела? — ахнул наследник.
— Она не больна, — скривился Охтайр с презрением. — Она просто-напросто беременна!
Рави вытаращил глаза, не веря своим ушам.
— Ка-а-ак беременна? — протянул он.
— Как все беременеют, — со своего места у двери отозвался денщик. — Она — женщина. У них это в порядке вещей!
Наследник воззрился на скрытый в складках балахона живот сестры. Одеяние Видящей — балахон, верхнее платье, накидка, плащ — было достаточно просторным и складчатым, чтобы скрыть её положение, но сейчас она неловко повернулась и ткань туго обтянула ее раздутое чрево.
Рави медленно опустился на колени перед её креслом. Коснулся ладонями живота. Он не верил ни своим глазам, ни своим ушам. Его маленькая сестричка, его Тир — и скоро станет матерью. На миг он ощутил что-то вроде болезненного укола ревности — ведь когда-то они были так близки. Замужество сестры и грядущая помолвка отдалили их друг от друга, и сейчас Рави остро пожалел об упущенной возможности. Мелькнула крамольная мысль о том, что младенец под сердцем сестры мог быть его собственным…