От невыразимого ужаса Дехтирель зажмурилась, но лицо старой Хозяйки стояло перед мысленным взором. И её голос проникал, казалось, сразу в сознание, минуя уши: «Ты меня боишься? Чувствуешь страх? Правильно, девочка! Ты должна бояться! Ибо настанет час — и я приду за тобой!»
«Нет», — прошептали губы Дехтирель. Она крепко зажмурилась, замотала головой, зажимая уши руками, но голос волшебницы никуда не делся.
«Нет в мире силы, которая сможет меня остановить, глупая девчонка, и ты это знаешь! Тебе не спастись! Твои дни сочтены! Готовься…»
Бессознательным жестом матери молодая женщина коснулась своего живота, пытаясь защитить ребенка.
«Ах, да! — послышался смешок. — У тебя же такое интересное положение… Ничего, я подожду, пока всё это не закончится! И, как только настанет срок…»
Она наклонилась. На лбу Дехтирель ощутила прикосновение сухих старческих губ — и потеряла сознание.
Поутру она проснулась совершенно разбитой. Но, несмотря на то, что болела уже несколько дней, не покидая своей комнаты в башне, ей было так страшно теперь в одиночестве, что, промаявшись несколько часов, она всё-таки отправилась на заседание совета. Всё, что угодно, лишь бы не быть одной.
— Теперь ты понимаешь? — закончив рассказ, Дехтирель уставилась на Рави. — Мне страшно! Я боюсь умереть! Старая Хозяйка обещала, что убьёт меня сразу после родов! Это через два с половиной месяца!
— Может быть, и раньше, — равнодушно заметил Охтайр, подпиравший дверной косяк с независимым видом. — Иногда бывают преждевременные роды…
— Как ты можешь такое говорить? — чуть ли не хором напустились на него брат и сестра. — Она же твоя жена! И мать твоего ребенка!
— Вот именно. Но никто ведь не знает точно, когда ребёнок появится на свет, — криво усмехнулся денщик.
— А ведь он прав, — улыбнулся Рави. — Смотри, сестрёнка, ведь если твой сон — правда, то Видящая может опоздать! А в этом случае, если не соблюдены все условия, то обещания и проклятья теряют силу! Помнишь, мы читали в сказках?
— Мы читали в сказках, что проклятья нельзя избежать, — проворчала молодая волшебница. — Что оно свершится, несмотря ни на какие усилия…
— Ничего, мы что-нибудь придумаем!
— Должны придумать, — со своей обычной самоуверенностью сказал Охтайр. — Я ведь должен получить своего ребёнка живым и здоровым!
И столько силы и решимости было в его голосе, что брат и сестра не осмелились возражать.