— Что это значит? — удивился знатный эльф.
— Милорд, — мастер Боар подошёл ближе. — Соэль — моя дочь, над которой одна Странница совершила обряд имянаречения. Лейр и Соэль давно любят друг друга, но пожениться законным путём у них долго не было возможности. Ибо мы ничего не знаем о родителях Лейра. Возможно, он — сирота. Возможно, незаконнорожденный. А, возможно, где-то есть его настоящая семья, которая точно также ничего не знает о его судьбе, как вы ничего не знаете о том, жив ли ваш собственный наследник, Лаэмир. В жилах моей дочери, как вам ни странно это слышать, течёт благородная кровь. Поэтому Лейр по закону просил у меня её руки и получил согласие.
Соэль прикусила губу. Как такового, согласия никто ни у кого не спрашивал — просто в один прекрасный момент вся труппа поняла, что эти двое рано или поздно будут вместе. Лейр ни разу не признавался ей в любви — во всяком случае, вслух — но она знала…
— Мы хотим совершить обряд венчания, — продолжал мастер Боар, — но для этого нужно, чтобы не только невесту, но и жениха вели к алтарю родители. У Лейра нет никого на этом свете. У вас же пропал сын, похожий на него, как две капли воды. И мы просим вас, высокий лорд, заменить отца этому юноше.
Дом Линнестар сверху вниз смотрел на стоявших перед ним на коленях жениха и невесту. Опустив глаза, затаив дыхание, они ждали его решения. Протянув руку, лорд приподнял двумя пальцами за подбородок голову Лейра, заглядывая в глубокие, спокойные глаза, так похожие на глаза его собственного сына.
— Почему ты не узнаёшь меня? — прошептал он. — Я верю, что это ты! Лаэмир, почему ты молчишь? Или ты боишься?
Артист, стоявший на коленях перед лордом, тихо покачал головой.
— Я не выдам тебя. Только подай хоть какой-нибудь знак…
Ответом ему были молчание и холодный вежливый взгляд.
Отведя взгляд, Дом Линнестар внимательно посмотрел на застывшую, затаив дыхание, девушку, оценивая и сравнивая. Если бы все было иначе, наверное, такую невесту он и искал бы своему сыну — тихая, красивая, послушная. Плохо то, что она — актриса. У её родителей нет ни замка, ни богатств, ни титула — ничего, кроме фургона, набитого всякой всячиной. Взять такую в жены сыну лорда — значит, опозорить себя перед предками и соседями. Если бы перед ним сейчас, спрашивая благословения, стоял прежний Лаэмир, отец ответил бы отказом. Но благословения просит артист.
— Я, — в голове мелькнула крамольная мысль позвать стражу, — согласен.
Рядом тихо всхлипнула его жена.
Охтайр специально подгадал возвращение в поместье-столицу так, чтобы к её стенам они подошли в сумерках. Орки-воины оказались выносливы. У них хватало сил и упрямства бежать рядом с его конем, который большую часть пути проделал рысцой, лишь иногда переходя на широкий шаг. Ни один не пожаловался, ни один не выказал недовольство действиями шамана. Ибо на привалах полукровка демонстрировал магию, которой эти пятеро воинов были лишены. Он мановением руки разводил костёр, свистом подманивал дичь так, что её можно было брать голыми руками, и практически не спал. Орки специально дежурили по очереди, подсматривая за светловолосым. Тот все ночи сидел у костра прямой, подтянутый, и лишь время от времени принимался ворожить, водя руками над языками пламени. По мнению орков, это уже говорило о недюжинной силе — бывало же, что шаманами становились и те, кто умел намного меньше.