«Приехал, называется», – вздохнул Славка. Того нельзя, этого нельзя. Встал в сторонке, наблюдая, как отец сгребает широкие сухие ленты в копны. К ним тут же лихо подлетали на лошадях парни, гикали, волокли сено к стогу. «Ага, это и есть волокуши!» – догадался Славка. И засмотрелся, как другой трактор задирает железную клешню, забрасывает охапки сена на вершину растрепанного стога.
Вдоволь наглядевшись, он бежит на речку. Срезает там тонкий гибкий прут, долго воюет с крапивой, испятнавшей луг темно-зелеными заплатами, пока не натыкается на заброшенный колодец. Навалившись грудью на обомшелый сруб, Славка вглядывается в бездонную глубину. Пахнет погребом, тянет холодом. Ни проблеска! Не отрывая глаз, шарит под ногами, подбирает камешек и бросает его в темноту. Колодец долго не отвечает, наконец, доносится слабый всплеск. Славка радуется – не высохла вода, не ушла, надо о том бабе Поле рассказать.
А лошади все бегали и бегали туда и обратно, таскали волокушами сено, стряхивали копны на землю у стога. И уже тяжело вздымали бока, потемневшие от пота. Папы Митин трактор и тот, казалось, притомился. Наконец, люди, кони и машины собрались в кучу у разросшегося куста. И Славка смог как следует рассмотреть каждую лошадь. И рыжую со светлой гривой, и черную в белых чулках, и серую с отметиной на лбу. Тупоносые пауты, зло подвывая, вились вокруг, впивались им в кожу. Кони отбивались хвостами, вздрагивали, мотали головами, но зловредные насекомые настырно лезли со всех сторон. Никакого от них житья не было бедным животным. Славка не вытерпел, подобрал срезанный косилкой увядший куст, взялся воевать с налетчиками. Но тут и ему спину ожгло, будто кто ткнул раскаленным прутом. Он ойкнул, изогнулся, пытаясь достать рукой меж лопаток.
Мужики развеселились. «Ну отчего люди из всего смешное делают!» – огорченно думал Славка, постанывая от боли.
– Митрий, да у тебя лошадник растет, – подтрунил дед и приложил к спине смоченную водой тряпку, холодок смягчил боль.
– От коней не отходит, а на трактор твой ноль внимания. Вроде не городской парнишка…
– Какой он городской, было да сплыло, – защищал Славку папа Митя.
Лошади все понимали, тянули к нему умные морды, пытались ухватить куст бархатистыми губами. Смотрели грустно и устало, словно все знали о нем. А он, как ни вглядывался, понять их не мог.
Тем временем мужики перекусывали: хлеб, яйца с картошкой, запивая холодным чаем из бутылок. И Славка с ними ел за компанию.
И вновь закружился хоровод волокуш, заурчали трактора. Второй стог стал вырастать на глазах из лохматых копен. На стан они вернулись уже в потемках. Едва сполоснулись, как папа Митя вспомнил о своем обещании.