На суде бледный и обмякший Багиров, признавшийся в тяжких преступлениях, заявил, что заслуживает за свои «злодеяния не просто расстрела, а четвертования». Вот, мол, сам осознал, чистосердечно оценил, чего заслуживает — пусть учтут и ... тут же попросил о снисхождении, «торжественно» обещая отдать остаток жизни служению Родине. И здесь, на краю смерти, он пытался выторговать смягчение приговора, хоть как, но лишь бы жить. Однако «вышки» ему избежать не удалось.
Такие, как Багиров, угодничали и лебезили перед Сталиным, с суетливой ревностью отталкивая друг друга локтями от врат высшей власти.
В хитром, изворотливом Багирове видел соперника сам Лаврентий Берия, у которого в таких делах был отменный «нюх». Как-то он неожиданно позвонил и сразу задал вопрос: «Где находится товарищ Багиров?». Я, удивлённый и звонком, и вопросом, ответил, что не знаю, и добавил, что Багиров секретарь ЦК и мне не докладывает, где он бывает. Как выяснилось позже, Багиров поехал в Мацесту, где Сталин принимал радоновые ванны. Этого было достаточно, чтобы Берия затаил ревнивую злобу на своего азербайджанского соперника. Он даже почти не скрывал её, в чём после я много раз убеждался.
Оба они были хитры и вероломны, способны на любой подлог и авантюру. Оба умели терпеливо выжидать удобного случая, чтобы нанести удар. И вот настал срок. Берия и его люди «раскопали» нужные материалы о том, что на дачах и в подсобных хозяйствах руководителей партии Азербайджана имеют место злоупотребления: фрукты и овощи нередко поступают на сторону, в продажу. Берия немедленно доложил об этом Сталину, который поручил Мехлису, главе Госконтроля, незамедлительно проверить факты и доложить лично ему. В Баку срочно выехала большая группа работников партийного контроля во главе с заместителем Мехлиса — Евдокимовым.
Проверка подтвердила, что значительная часть продукции подсобных хозяйств продавалась на сторону, «налево», как говорят.
Багиров понял, что спасения нет, Сталин за подобные дела жестоко наказывал. И теперь, в такой ситуации только решительные «чрезвычайные» меры могли отвести от него суровое наказание. И он пошёл на подлую провокацию. Проведав откуда-то, что высокий гость питает слабость к прекрасному полу, Багиров искусно организовал Евдокимову поездку в Махачкалу с одной из бакинских красавиц, а сам тут же обо всем доложил Сталину, к письму же приложил интимные, красноречивые фотографии... Понятно, что Сталин был вне себя от негодования. Он приказал вызвать к нему Мехлиса и крепко отчитал его за то, что тот доверяет важные партийные дела морально неустойчивым людям.