Не спалось. Родители были в соседней комнате, отец храпел. Я пошел на кухню за колой, а потом вернулся и сел на кушетку. Свет включать не стал.
Было далеко за полночь.
Ночь стояла теплая, безветренная. Родители по обыкновению оставили окна открытыми.
Сквозь москитную сетку я мог заглянуть прямо в гостиную Чандлеров. У них до сих пор горел свет. Окна тоже стояли нараспашку, и я слышал голоса. Я не слишком-то мог разобрать, что говорят, но знал, кто говорит. Уилли. Рут. Потом Мэг. Потом Донни. Даже Рупор все еще не спал — его голос был высоким и пронзительным, словно девичий смех.
Все остальные что-то кричали.
— …для какого-то мальчишки! — услышал я голос Рут. После он снова утонул в шуме.
Мэг спиной пошла к окну. Она указывала куда-то пальцем, пронзительно кричала и вся тряслась от гнева.
— Нет, не будешь! — сказала она.
После Рут выдала что-то низким голосом, что-то невразумительное, больше похожее на звериный рык, и Мэг вдруг согнулась и расплакалась.
Чья-то рука метнулась вперед и шлепнула ее.
Шлепнула так, что Мэг отскочила назад, за пределы окна, и теперь она исчезла из виду.
Уилли шагнул вперед.
Он шел за ней следом. Медленно.
Так, будто подкрадывался.
— Ну все, — сказала Рут. Имея в виду, наверное, что Уилли должен теперь от нее отстать.
На мгновение все замерли.
Потом все заходили туда-сюда у окна, все злые и угрюмые, Уилли и Рупор, Донни, Рут и Мэг собирали что-то с пола, или стулья переставляли, или еще что, и медленно расходились. Голосов больше не было. Единственной, кого я не видел, была Сьюзен. Я сидел и смотрел.
Свет погас. Только из спален лились тусклые лучи света, и все. Потом и они пропали, и дом, как и наш, погрузился во тьму.
В субботу на боулинге Кенни Робертсону не удалось сбить седьмую кеглю в десятом фрэйме, спэр не получился, и Кенни закончил со ста семью очками. Кенни был худощавым, и вкладывал в бросок каждый фунт своего тела, поэтому бросал как бешеный. Он вернулся, вытирая лоб отцовской счастливой перчаткой, не принесшей ему в этот день ни капли счастья.
Кенни уселся перед табло между мной и Уилли. Мы смотрели на Донни, стоявшего на своем любимом месте слева от второй стрелки.
— Ну что ты решил? — спросил он Уилли. — Ну, чтоб взять Мэг в Игру?
Уилли улыбался. Видимо, наслаждался жизнью. В этой игре у него наверняка набиралось сто пятьдесят, а такое случалось нечасто. Он покачал головой.
— Теперь у нас своя Игра, — сказал он.