— Хорошо, — выплюнула она и гордо пошла к двери.
Я взяла кондитерский мешок и вернулась к украшению торта, прислушиваясь к звукам вокруг.
Поэтому услышала, как Брок тихо сквозь зубы произнес:
— Остынь, и подумай об этом, Оливия. Сделаешь подобное дерьмо еще раз, я имею в виду, что ты здесь устроила — с шоу на два часа раньше и все такое, выплескивая свое дерьмо перед моими детьми и моей женщиной, предупреждаю тебя, я приму меры.
— Пошел нах*й, Слим, — прошипела она в ответ.
— О, Боже! — пробормотал Брок.
Я мельком глянула на Коба, он сжал губы, подбородок напрягся, и смотрел он на столешницу.
Должно быть почувствовав мой взгляд, он поднял голову, встретившись со мной глазами, его черты разгладились, и он улыбнулся, но глаза все равно остались напряженными, сердитыми, затем он протянул руку и положил на голову Рекса, прижав его к себе.
— Это большой торт, парень, такой большой, что подумываю уговорить Тесс разрешить мне остаться, чтобы я мог стрельнуть кусочек, — сказал Коб Рексу.
— Я не знаю, каждый собирался съесть по четвертинки, — сказал Рекс и ухмыльнулся ему.
Вернулся Брок, подошел к концу стойки бара и посмотрел на сыновей.
— Вы в порядке? — спросил он.
Джоуи пожал плечами, пристально смотря на торт, поэтому я вернулась к украшению, хотя поняла, что его взгляд означал большое, толстое, волосатое «нет» на вопрос отца.
— Да, папа, — пробормотал Рекс.
— Точно, — недоверчиво прошептал Брок, но не стал уточнять. — Тесс?
— Со мной все хорошо, дорогой, — сказала я в торт, а затем спросила: — Хочешь, я принесу тебе пиво?
— Я достану, — он остановился на пути к холодильнику, — папа?
— Будет неплохо, Слим.
— Парни? — крикнул Брок, продолжая двигаться к холодильнику.
— Мы можем выпить пиво? — Спросил Джоуи.
Я посмотрела на него, он наблюдал за Броком, засунувшим голову в холодильник, и увидела, как он улыбнулся, когда отец бросил ему газировку, сказав:
— Хорошо, я выпью газировку.
— И я тоже, — вмешался Рекс.
Я вернулась к узору.
— Ничего себе, Тесс, мальчики не врали. Твои руки летают с такой скоростью, что уследить невозможно, — отметил Коб.
— Тренировка, — пробормотала я.
— Я вижу, — буркнул Коб, а потом сказал нечто такое, отчего теплый фонтанирующий поток наполнил мой живот и руки замерли на середине спринцевания. — Может быть, он мой сын, но долгое время общался с мужчинами. Женщина, которая выглядит такой красивой босиком на кухне, в футболке и очках, без макияжа, с распущенными волосами, собранными в хвост, украшающая торт, от одного вида которого твой рот наполняется слюной, прекрасна, ну, — я подняла глаза на него, и он мягко улыбнулся мне, — не знаю ни одного настоящего мужчины, а я повидал их много за свои шестьдесят восемь лет, который бы не хотел иметь такую женщину на своей кухне.