Чем больше проходило времени, тем меньше меня замечали мои одноклассники. Правда, потом все же попытались «пнуть слабого», но ничем хорошим для них подобное не закончилось. Как раз об этом я и рассказывала выше — сломанные указки, воткнутый в руку циркуль и т. д. После такого мне дали несколько прозвищ: «псих», «безумная Саша» ну и все в таком духе. Я на это внимание не обращала, искреннее радуясь тому, что от меня отстали раз и навсегда.
Одно омрачало мое существование — надежда.
Надежда, что однажды я найду того, кто меня полюбит.
Об нее я обожглась дважды. Но эта гадость оказалась такой живучей, что, сколько бы я не пыталась ее извести, она продолжала по ночам гаденько петь о лучшем. Просто «лучшем» — без поправок на конкретные моменты.
В ночь, за неделю до основных событий, я поддалась ее уговорам и, подойдя к окну, зажгла свечу.
— Найди меня, — тихо, одними губами произнесла я.
И легла спать, забыв обо всем. А в небе светил серебристый шарик луны. Она знала куда больше глупых людей и даже больше солнца. Ведь все самое интересное происходило под покровом ночи.
И самое страшное — тоже.
Глава 1. Предчувствие охоты
Не в силах жить я коллективно:
по воле тягостного рока
мне с идиотами — противно,
а среди умных — одиноко.
(И.М. Губерман)
Утром я проснулась с улыбкой. Я всегда улыбалась после того, как сон отпускал меня из своих сладких объятий. Где-то прочитала, что если так делать — день будет лучше. Может быть, это было простое самовнушение, но мне действительно помогало.
Итак, план действий на сегодня: проверить ловушки, сеть, развести костер, покушать и отправиться собирать чернику. Она тут крупная, сладкая — полянки ведь все солнцу открыты. Это та, что в тени растет, обладает водянистым вкусом. Вообще пора нормально заняться подготовкой — бабушка очень любила брусничный морс, варенье из морошки. Последнюю я терпеть не могла — она быстро давала сок в бидоне и оседала. К тому же собиралась на болоте, а в жаркую погоду (осень в этом году выдалась непривычно теплой) там очень сложно было находиться — голова мгновенно мутнела, а еще была туча комаров, что вечно не давала покоя.
Но с этим я что-нибудь сделаю.
Ладно — север не любит тех, кто долго лежит без дела. Это позволительно зимой — на горячей печке, когда баки с водой полные, коровы подоены и вся живность покормлена и напоена.
Хотя я говорю чисто теоретически — прозимовать тут не получалось. Бабушка говорила, что дом у нас старый и уже не пригоден для такого, но, кажется, она просто боялась, что я окончательно замкнусь в своем мире. Надеялась еще, что привыкну к нормальной жизни в городе. Только я знала, что ей самой тесно в кирпичной коробке, которую она называла своей квартирой. А мне — в том доме, что купили родители.