Так, ладно.
Я не собираюсь стоять столбом и оставлять ребенка на съедение вампирам.
— Чикаго — город смертных, — сказал я. — И здесь должно руководствоваться смертным правосудием.
— Господи, — произнесла Таня, закатывая глаза. — Ты действительно только что громко это сказал? Звучишь, как в комиксе.
— Комиксы, — сказал я. — Посмотрим. Мне надо устроить «Халк крушить» или «Время взбучки»…
Таня напряглась, хоть и попыталась это скрыть, голос ее звучал торопливо.
— Какое совпадение, тебе не кажется, что единственный профессиональный чародей Чикаго попал в жюри?
Я наклонил голову и нахмурился. Она была права. На деле, чем больше я думал об этом, тем больше это отдавало запашком войны.
— О! Понял. Лютер был одним из солдат Марконе.
— Лояльным настолько, что предпочел пойти в тюрьму на десять лет, чем настучать на Марконе, — подтвердила Таня. — Или, может, достаточно разумным, чтобы понимать, что с ним случится, если он это сделает. Он покинул ряды сразу после того, как освободился, но…
— Когда он попал в беду, Марконе заступился за него, как за одного из своих, — сказал я. — Он потянул за ниточки, чтобы посадить меня в жюри.
— Лютер оказался меж двух огней, — сказала Таня. — Марконе контролирует преступность, но у Лары огромные связи в законе на данный момент. Я полагаю, что он решил, что кто-то типа тебя может быть единственным шансом Лютера. Отважно с его стороны — пытаться манипулировать Гарри Дрезденом. Я слышала, ты это не любишь.
Проклятье. Марконе поставил меня туда, где парень мог получить быстрый несправедливый приговор, и он чертовски хорошо знал, как я отреагирую. Он мог бы напрямую попросить меня о помощи, но мне бы пришлось послать его… далеко. И он знал это. Так что он провернул это без моего ведома.
Или еще хуже. Он и Мэб состояли в сговоре последнее время. Он мог попросить ее все устроить. На всем этом ее отпечатки.
— Таня, — сказал я. — Тяжело говорить это вампирам, но мне кажется, что ты больно юна для этой работы.
Она подмигнула мне.
— Давай скажем, что я достаточно стара, чтобы знать лучше, и достаточно молода, чтоб не заботиться об этом, — она взяла напиток со стола. — Это конец, Дрезден. Ты ничего не можешь тут поделать. Ты не можешь представить доказательства в суде — не как присяжный заседатель. Не можешь пойти и сказать Лютеру, что нашел девочку, а даже если и можешь, то не сможешь забрать ее у нас. Не до тех пор, пока не станет слишком поздно. Девочка — это единственное доказательство того, что Блэк не был невинной жертвой, и она у меня. Сделано. Марконе проиграл раунд. Я выиграла, — она опять мне подмигнула. — Что Марконе для тебя значит? Ты ему ничего не должен. Почему бы тебе не присесть, выпить и не помочь мне отпраздновать?