Размышляя, Альберехт снова завел мотор и поехал, чтобы испробовать все возможности, к головному отделению банка.
Как тихо на улицах. Субботнее утро. Но укороченный рабочий день. Завтра воскресенье и, что еще важнее, Троица. Понедельник тоже выходной, как второй день Троицы. Смутную надежду, что христианский праздник немного усмирит немецкий боевой дух, внушил ему я.
Война. В стране, где уже сто лет никто не воевал. Гораздо больше ста лет. Да и сейчас война казалась чем-то, что лишь время от времени проявлялось то там, то сям, подобно тому как в мирное время то там, то сям происходит пожар или случается ДТП.
Раздвижная металлическая решетка при входе в головное отделение банка была заперта. В зарешеченных окнах нигде не горел свет.
Все, Альберехт сделал все возможное, чтобы добыть денег. И все безрезультатно.
Интересно, постарается ли Паула что-то предпринять со своей стороны. Паула хочет уехать в Англию, и до сих пор Ренсе в конце концов всегда делал то, чего она хотела.
Альберехт уже видел, как они втроем живут в Лондоне. Денег на пропитание не хватает, они живут в самой маленькой чердачной комнатке самой жалкой гостинички в трущобах. Там всего одна кровать. Они спят на ней по очереди, каждый по восемь часов, а остальное время гуляют по улицам или сидят на скамеечке в парке. Он прочитал о таком образе существования в романе об эмиграции, написанном евреем, который бежал из Германии. Паула имеет полную свободу действий. Пока она будет спать, они с Ренсе пойдут гулять по улицам, и Ренсе ему скажет: «Я всегда знал, что тебя она любит больше, чем меня». – «Утешься, – скажет Альберехт, – теперь у меня не осталось денег, так что ее любовь скоро остынет». Но нет. Ему придется пойти на военную службу, и Ренсе тоже. Это наиболее вероятно.
На военную службу? Он? Альберехт? Да ну. Даже за границей юрист такого уровня, как он, cможет найти менее слякотные пути, чтобы служить отечеству.
– Человек, имеющий опыт, навыки, знание законов, влияние, – сказал я. – Будет обидно, если такой человек погибнет от шальной пули, как первый попавшийся пехотинец. Я буду тебя защищать. Можешь на меня рассчитывать, пусть ты и совершил страшный грех.
И я увидел, как он сворачивает к зданию суда, где при входе, как и накануне, дежурили два полицейских с карабинами. Один из них попросил его сказать «Схевенинген», в точности как вчера, а второй узнал его и высмеял первого полицейского.
Кабинет Бёмера находился на том же этаже, что и кабинет Альберехта, но с задней стороны здания.
Альберехт направился прямо туда и встретил Бёмера в коридоре, с пачкой бумаг под мышкой.