Так и стоял здесь народ и глядел на жалкий прах Правосудия, точно сбежался подивиться на труп устрашающего кита, прибитого волнами к берегу. Устрашающего, но мертвого. И мертвое Правосудие источало отвратительный дух сажи и тлеющих бумаг.
Альберехт имел полное право, а то и был обязан подойти к брандмейстеру, представиться, сообщить, что он прокурор, и поинтересоваться ходом дела. Но кто это там беседует с брандмейстером? Его превосходительство Ван ден Аккер, председатель суда.
Надо к нему присоединиться. Пожать друг другу руки, как полагается коллегам. Обменяться впечатлениями. Внести какие-нибудь предложения. Поинтересоваться, где господин председатель находился в момент бомбардировки. И как ему удалось остаться в живых. Поздравить его с этим. Поговорить о том, в каких ужасных условиях приходится сейчас работать правоохранительным органам. И спросить, есть ли пострадавшие. Сколько? Раненые? Погибшие? Кто? Бёмер? Кто еще?
– Безумец, – прошептал ему черт, который имеет обыкновение изображать перед своей жертвой, будто помогает из двух зол выбирать меньшее, а на самом деле играет на дурных настроениях. – Сваливай отсюда поскорее, пока Ван ден Аккер не успел узнать машину, в которой ты сидишь. Ведь, быть может, погибли все, кто видел, как ты выходил из здания суда незадолго до бомбежки. Как знать, может быть, оставшиеся в живых думают, что ты тоже погребен под развалинами. И не лучше ли будет, если они так и останутся в заблуждении? А ты, как заново рожденный, сможешь начать новую жизнь в Англии или Америке под другим именем. Ты малодушен и чересчур прикипел к своему общественному положению. Из-за иррационального стремления к почестям тебя тянет к этой куче мусора, как будто ты по-прежнему с чистой совестью сможешь исполнять роль общественного обвинителя.
Так он и поступил. Уехал прочь. Через две минуты его прошибло потом, и этот пот так быстро испарился с пылающего тела, что окна машины даже затуманились изнутри. Упущенная возможность! Он должен был уехать на побережье сразу после бомбежки и постараться скрыться. Вместо этого отправился плакаться в жилетку Мими с Эриком. Чем объяснить такую нерешительность? Упустил уникальную возможность. Теперь, если кто-нибудь выскажет предположение, что он погиб под обломками здания суда, найдется верный десяток свидетелей, которые скажут, что видели его живым уже после бомбардировки. И поспешат опровергнуть предположение!
– Безумец! – воскликнул я. – Бессмысленные фантазии. Какой дурак будет думать, что ты погиб под руинами, если твоего тела не найдут? Когда затушат последние очаги возгорания, они примутся разбирать обломки и не успокоятся, пока не будут знать наверняка, что тебя там нет. Единственное, что на самом деле есть, но не будет найдено никогда, – это тело девочки.