— Что за бред! — заявил Пол. — Кем опечатана, какими органами? Почему? Дайте пройти!
— Извините. — Консьерж толкнул Пола внушительным животом. — Вы не можете пройти. У меня приказ.
— Какой еще, на фиг, приказ?! — заорал Пол, отступая на пару шагов. — Вы охренели тут все, что ли?!
— Приказ за подписью госпожи Елизаровой, председателя нашего ТСЖ, — сказал консьерж и кивнул на свою стеклянную будку. — Можете ознакомиться.
Пол смутно помнил эту Елизарову, молодящуюся бабенцию с безумной стрижкой «платиновый ежик». Она была очень подкованной в юридических вопросах, весьма напористой и чрезвычайно озабоченной по части личной жизни. По крайней мере, намеки, которые эта особа делала в отношении Пола, были настолько прозрачными, что он непроизвольно нагрубил ей.
И вот прилетела ответочка.
— Я хотя бы вещи взять могу? — убитым голосом поинтересовался Пол.
— Не можете! — Консьерж буквально расцвел от возможности проявить власть. — Приказ же. «Не нарушать целостность печатей до окончания следственных действий». Так там сказано.
— Уроды! — пробормотал Пол, развернулся и побрел к выходу, шурша пакетами.
Он сел в машину, вскрыл упаковку сыра, хлеб, нарезку бекона и начал есть, мрачно следя за разноцветными символами на сенсорном экране, расположенном посреди панели.
Ехать было некуда и не к кому. За исключением персонажей типа проститутки Ксюхи. Жека на своих маневрах, Мишель вычеркнут из жизни навсегда, остальные сотрудники их фирмы… Если откровенно, то Пол не очень-то помнил, как кого зовут. В общем-то, он и не особо считал их за людей, так, обслуга, что-то вроде официантов в клубе или заправщиков на АЗС. Люди, которые делают твою жизнь комфортнее.
— Поздравляю, — вслух сказал Пол своему отражению в зеркале. — Дожил. Пол Смолл, властелин хайпа, не имеет ни друзей, ни подруг, ни родителей, ни…
В этот момент он внезапно понял, куда должен поехать.
«Вольво» оказался слишком большим и вальяжным. Пол всегда предпочитал машины поменьше, попроще, а вообще считал, что идеальное средство передвижения по Москве — мотоцикл. Но красная «Хонда», двести лошадиных сил между ног, как шутил во время оно Пол, остался стоять на подземном паркинге, и он вынужден был управляться с изделием шведских автостроителей.
К дому отца он подъехал уже в темноте. Погода испортилась, начал накрапывать дождь. За голыми ветками деревьев светились окна соседних коттеджей, где-то далеко, километрах в пяти, бухал, подсвечивая снизу низкие тучи, фейерверк — видимо, кто-то отмечал юбилей или свадьбу.
Пол уткнул «Вольво» носом в ворота, вышел, толкнул калитку. Она оказалась не заперта. Запах гари еще стоял в воздухе, дом даже в темноте отчетливо чернел закопченными стенами, но в остальном ничего тут особенно не изменилось. Те же скелеты высоких туй в ряд у забора, разлапистая, похожая на одеревеневшего осьминога японская сосна возле сада камней, теннисная площадка за альпийской горкой.