Командарм, затаив улыбку, о чем-то задумался. Потом спросил:
— Так когда, говоришь, упредил-то?
— Утром. На фронтовом ПО-2 прилетит.
— Вот и отлично.
Плужник переступил с ноги на ногу. Он явно не решался что-то сказать.
— Ну? Что-то неладно?
— Сердце не на месте. Разрешите к Ковалю. За два часа обернусь.
— Ну коли так…
Плужник вышел. Генерал проследил за ним взглядом и покачал головой:
— Все-таки с перерывом получилось…
5
Когда самолеты отбомбились, Чулкова нашли в стороне от траншеи. Лицо было залито кровью.
Вадим и старшина Буровко перенесли его в траншею. Вадим опустился на колени, приложил ухо к груди. Сердце не билось. Он снова и снова слушал — нет… Слушали и другие, старались привести в чувство. Но напрасно. Командир был мертв. Командование ротой принял младший лейтенант Козлов.
Погибших во время налета решили похоронить с воинскими почестями. Но фашисты открыли сильный минометный огонь. Пришлось солдатам, лежа на животе, закапывать погибших товарищей в ближайших воронках. В одну из таких братских могил хотели положить и Чулкова, но Буровко запротестовал.
— Нэ можу дозволыть этого, друзи. — И обратился к Козлову: — Прошу вас, товарищ гвардии младший лейтенант, похоронить его отдельно. Он заслужил это.
Козлов колебался — похороны могли обернуться новыми жертвами. Но как откажешь человеку, которого многие здесь по-сыновьи любили, в том числе и сам Козлов?
— Ладно, согласен. Хорошо бы дощечку найти и написать на ней, кто похоронен.
— Сделаю, — сказал Вадим.
— Тогда несите… Я вас догоню.
Нашли воронку, попытались было углубить ее, но фашистские минометчики засекли их, открыли огонь. Мины ложились все ближе и ближе, и работу пришлось прервать.
От усталости едва переводя дух, подполз Козлов. Он сказал:
— Товарищи, придется хоронить… как есть. Ничего не поделаешь… И скорее…
Вадим всхлипнул и уткнулся лицом в согнутый локоть.
— Плачь, плачь, друже, — старшина мягко провел рукой по вздрагивающей спине Зеленкова. — От слез полегчает на душе.
Втроем опустили тело в могилу — совсем неглубокой она получилась, с четверть, не больше, — головой к разбитому блиндажу, из которого торчал конец шпалы. Под лопатой вдруг начал осыпаться песок, образовалась воронка, грозившая сделать изголовье ниже уровня ног. Вадим сдвинул шпалу, стащил с себя скатку и положил ее под голову другу. Старшина достал из сумки большой кусок марли, сложил вчетверо, покрыл лицо и грудь Чулкова.
Могилку-углубление засыпали песком.
Потом у изголовья Вадим воткнул винтовку с изогнутым дулом. К ложу ее была прибита дощечка — рубель, которым хозяйки на скалке катают выстиранное белье. На гладкой стороне рубеля вырезаны слова: