– Жару! Вы там, в кочегарке что, уснули? – донесся сверху голос капитана.
Пока остальные трое рабов, едва держась на ногах из-за качки, продолжали кидать уголь в топки, Кинт и молодой бросились к Гасту, с трудом сдвинули и зафиксировали вагонетку, и оттащили бездыханное тело старика к двери.
– Лучше бы меня придавило, – всхлипывая, молодой растирал грязь от слез и угольной пыли по лицу.
– Не говори глупостей… – ответил Кинт и накрыл раздавленную голову старика тряпкой, – что делать теперь?
Молодой покосился на топку, а потом промямлил:
– Надо, надо только Дерию сказать о том, что случилось. Ты скажешь?
– Хорошо, – Кинт собрался было постучать в дверь, но молодой его остановил.
– Его там нет сейчас, шторм, все на палубе… – он сел на пол рядом со стариком, поджал к груди колени, уткнулся в них лицом и заплакал.
Кинт сел напротив, с справа от двери, отодвинув ведро, потом задумался ненадолго и сняв с него дужку из железного прутка, стал ее быстро сгибать и разгибать, то тех пор, пока она не сломалась пополам… никто этого не видел.
От шторма отошли только через сутки болтанки, было страшно, вся посудина скрипела, скрежетал металл, капитан все время орал, требуя не останавливаться и подкидывать уголь, вымотались все. Когда пароход причалил у небольшого портового городка в устье реки, где-то на северо-западе, кочегарам была дана команда отдыхать, все просто повалились от усталости. Все кроме Кинта, он подошел к двери и постучал в нее…
– У кого там руки лишние? – недовольно отозвался из-за двери Дерий, но окошко открыл.
– Старика придавило, умер он, – сказал Кинт и отошел в сторону, чтобы Дерий мог увидеть тело.
Дерий ничего не сказал, он лишь скривился, закрыл окошко, и было слышно, как он, бранясь и сетуя на то, что ему не дали подремать, поднимается по лестнице. Спустя несколько минут окошко снова открылось…
– Ну ка встали все и отошли к дальней стене топки! – это был уже Марк.
Все подчинились, лязгнул замок, сначала зашел Марк, осмотрелся, следом Дерий, а потом вошел обладатель парусиновых штанов и сапог, которые Кинт уже видел, это был хозяин, то есть господин Тома.
Это был седой крепкий мужчина, лет пятидесяти, его лицо на фоне белых волос и пышных бакенбард казалось черным, но попросту было обветренным и сильно загорелым, взгляд суровый и проницательный.
– И как так вышло? – спросил Тома, после того как присел на корточки и приподнял тряпку с головы старика.
Никто не решался заговорить, тогда Кинт сказал:
– Вагонетку с тормоза сорвало во время шторма.
– Ну да, рукой или лопатой так не разворотишь, – согласился Тома и покосился на угол вагонетки со следами крови.