– … так это… это же городовые…
– На подобные действия у них должны быть бумаги от судьи, они их предъявили?
– Эм… нет, – почесал бритый затылок Дирр.
– То-то, – ответил Кинт, перешел к приходящему в себя инспектору, пару раз шлепнул его по щекам и спросил, поднеся клинок к его горлу, – где найти полковника? У тебя два варианта, стать мертвым или стать богаче на десяток золотых кестов.
– В ремесленном квартале… гостиница «Степной ветер», – сразу же выпалил тот, неизвестно, что его подстегнуло, то ли холод металла у шеи, то ли сумма двухмесячного жалования, скорее всего и то, и другое.
– Так, – Кинт вернул нож за голенище сапога, – если еще кто сунется, вязать и в кладовую, потом будем разбираться, а сейчас у меня важное дело образовалось. И смотри, Дирр…
Показав охраннику кулак, Кинт вышел, Дирр виновато вздохнул, а потом, наподдав инспектору сапогом в живот, крикнул:
– Рассупонивайся! Живо!
Старый ремесленный квартал давно перестал быть таковым, то есть местом проживания мастеров на все руки. Нет, сам квартал никуда не делся, но вот ремесленников там теперь днем с огнем не сыщешь, зато сыскать можно ворох неприятностей. До войны здесь еще кое-как сводили концы с концами сапожник, в цоколе покосившегося каменного домишки, да пекарь в начале улицы держал булочную, теперь и тех нет. Зато есть превратившаяся в ночлежку в свое время неплохая гостиница для небогатых приезжих, в которой теперь обосновались люди одного полковника…
Кинт не стал проезжать по широкой мостовой, в тупике которой находилась ночлежка – двухэтажное каменное здание с фасадом, завитым до самого фронтона пышным зеленым вьюном так, что даже вывески «Степной ветер» не видно. Редкий для этого места транспорт привлечет слишком много внимания, и Кинт, выключив двигатель, скатился со стороны задних дворов квартала, вдоль канавы с нечистотами и слежавшихся куч мусора. Еле заметная тропинка шла вдоль канавы под уклон и выходила к одному из каналов Зиды через заброшенный из-за плохого соседства парк.
«То, что нужно», – подумал Кинт, слезая с сиденья и оглядываясь на заколоченные досками и закрытые ставнями окна, затем достал из багажного кофра тяжелую холщовую сумку и закинул лямку на плечо. Теперь в ремесленном квартале пустуют три четверти домов, даже нищие не стремятся здесь обосноваться, предпочитая жить под мостами каналов, там хоть изредка, но появляются городовые, здесь же их не видели очень давно и непонятно, почему совет Латинга до сих пор не вычистил этот рассадник жулья и убийц.
Оторвав одну из болтающихся ставен, Кинт пролез в разбитое окно первого этажа третьего от ночлежки дома. Из-под сапог бросились врассыпную крысы, Кинт осторожно прошел по еще крепким доскам пола, заваленного тряпьем и мусором, к выходу в общий коридор, затем к двери парадной. Её половинки поскрипывали от сквозняка, но не были распахнуты – снаружи ручки были связаны гнилыми кусками упряжи. Из темноты, через щель в дверях Кинт некоторое время наблюдал за тем, что происходит у ночлежки: у крыльца тарахтел фургон городовых, тот самый, на котором уехал от конторы один из инспекторов, ага, вот и сам инспектор, вышел вместе с полковником на улицу, они поговорили еще минуту, а затем инспектор уехал. Полковник что-то сказал сидевшему на открытой веранде человеку с карабином в руках и вошел внутрь, хотя нет, карабин лежал на коленях, в руке была высокая глиняная кружка.