Что-то прошумело над головой.
Голубь?
Глеб поднял голову, но ничего и никого не увидел, хотя ясно слышал удаляющийся шум крыльев.
Что за чертовщина?!
Он с силой протер глаза кулаком, но добился лишь того, что предметы вокруг стали двоиться. А пистолет, выпавший из руки старика, и вовсе исчез.
Что же это творится?!
Кто-то окликнул его.
Тарасов напрягся, стряхивая налипшую на голову, невесть откуда взявшуюся паутину, и услышал тонкий голос Марии:
– Глеб Евдокимович, сюда!
Ничего не понимая, зашагал к джипу, пошатываясь, но с каждым шагом ему становилось легче и легче, и у машины совсем отпустило. Предметы перестали двоиться и плыть, земля под ногами успокоилась, невидимые птицы перестали летать над головой, исчезла «паутина».
– Что со мной?! – прошептал он.
– Излучение действует на сознание, заставляя вас видеть то, чего нет. Быстрее идите за Хмелем и Булавиным, они не имеют оберега и им труднее отстроиться от воздействия извне. Как бы они не натворили там дел…
Со звоном вылетело стекло на третьем этаже.
Тарасов вздернул голову, оценивая разлет осколков: в стекло явно стреляли. Тогда он побежал.
В подъезде разговаривали двое мужчин, очень похожих на Тихончука и Черкеса, но Глеб помнил слова ведуньи и стрелять в беседующих не стал, лишь крепче сжал в руке талисман.
Взбежал по лестнице на второй этаж, едва не сбив молодого человека (вылитый Роман!), извинился на бегу.
Третий этаж. Три двери. Где же тут квартира тетки Дмитрия? Если судить по разбившемуся окну, то здесь!
Рванул дверь на себя и едва успел уйти от выстрела, в прыжке ударил Никифора по руке.
– Не стреляй, свои!
– Япона мать! – изумился Хмель, сдерживая ответный удар. – Я думал – кто-то из моих бывших сослуживцев! Уходим отсюда, здесь только Славка-снайпер, я его уложил, да тетка Булавина, со страху упала в обморок.
Глеб молча кинулся в квартиру и увидел лежащего ничком на полу Дмитрия. Женщина средних лет сидела в халате в кресле с закрытыми глазами, но дышала. Это, очевидно, и была тетка Василиса.
– Чем ты его? – нагнулся к Дмитрию Тарасов.
– «Ершом» достал, – приблизился Никифор. – А что? Еще бы немного, и он бы меня по стенке размазал! Дерется как дьявол!
– Это Дима. Забираем его и уходим.
– Что?! Какой Дима?! – вытаращился Хмель.
– Слепой да безглазый. Булавин это, напарник наш! Ты его принял за Славку-снайпера.
– С ума ты сошел! Я же не слепой…
– Значит, слепой. Посмотри внимательно. Бери под руки, понесли, потом все объясню.
Сбитый с толку Никифор нагнулся над Булавиным, хмыкнул, но, повинуясь жесту Глеба, подхватил Дмитрия, парализованного иглой «ерша», под мышки, Глеб взял за ноги, и они понеслись вон из квартиры, прыгая через две ступеньки. Дважды им попадались навстречу какие-то люди, Тарасову напомнившие сотрудников группы «Хорс», а Хмелю – «чекистов», обоих так и подмывало бросить Булавина и начать драку, но Глеб уже несколько привык к страху нападения и не реагировал на «врагов», а очумевший от происходящего Никифор, глядя на него, так и не осмелился начать стрельбу.