Доволен Тимур Аркадьевич был еще и по причине сугубо меркантильной: подельщики спасенного от казни председателем Комиссии авторитета московской чеченской общины Тукаева принесли обещанный калым – пятьдесят тысяч «зеленых», что позволяло семье Простатовых в полной мере отдохнуть зимой на Фарерских островах.
Грузный, седовласый, с барственным дородным лицом, Тимур Аркадьевич излучал доброту и долготерпение, но тем, кто знал его хорошо, были известны и такие черты характера председателя Комиссии, как бесцеремонность в обращении с подчиненными, жадность, наглость и начальственный апломб, терпеливо сносимые окружающими, которые зависели от слова и жеста властителя. Лебезил Тимур Аркадьевич только перед своими покровителями: Генеральным прокурором и первым вице-премьером Сосковым, которым был обязан своим возвышением и солидным местом в коридорах власти. Достаточно было Соскову позвонить в Комиссию и сказать: «Тимур Аркадьевич, там в списках на помилование под номером пять проходит такой-то… посмотрите, что можно сделать», – и Простатов брал под козырек и «смотрел», в результате чего Комиссия выносила вердикт: «Помиловать!»
Конечно, списки на помилование утверждал президент, вернее, его помощник по вопросам права, но, как правило, предложения Комиссии проходили этот этап без осложнений.
Были и другие звонки и встречи, как, скажем, с друзьями Тукаева, пообещавшими «отблагодарить» председателя Комиссии, если вопрос помилования будет решен. И в таких случаях Простатов всегда пускал в ход аргументы, позволяющие убедить членов Комиссии в необходимости помилования преступника, главными из которых были «искреннее раскаяние убийцы в содеянном», его желание «жить во благо народа», искупить вину «честным трудом» и гуманность как «высшее проявление духа народа и воли Бога», а также ходатайства депутатов Думы, также «убежденных» в полезности смягчения приговора. Надо признаться, последнее обстоятельство было решающим, но в данном случае Простатов ничем не рисковал.
«Волга», принадлежащая Простатову как депутату Госдумы, ждала его на улице Воровского со стороны входа в ресторан Центрального дома литераторов. Попрощавшись с приятелем, которого за глаза все звали «карманным писателем» главы правительства – за то, что тот написал за него три книги, – Простатов постоял у машины, вдыхая сырой прохладный воздух с редкими каплями дождя, и плюхнулся на переднее сиденье «волги», коротко бросив шоферу:
– Домой.
Волнения водителя, общение с которым ограничивалось лишь подобными командами, Тимур Аркадьевич не заметил.