Дорога от дворца пролегала по когда-то дикому ущелью. В него дул и свистел ветер. Буря и порывы вихря, сметая пыль и сгибая деревья, рождали в сознании неукротимые желания.
Кони, казалось, имели крылья; они неслись в безумном беге, едва касаясь земли и увлекая за собою колесницу.
Косой дождь бил в лицо. Сквозь шум падающих водяных струй врывался отдаленный стук лошадиных копыт по мокрой, хлюпающей земле.
Кто-то скакал впереди бешеным галопом. Вскоре в темноте ночи издали стал выделяться силуэт лошади с пригнувшимся всадником. Кафир, управлявший колесницей, — громадный человек, закутанный в мокрый плащ и прикрытый каской, — гикнул, ахнул и ударил вожжами, подгоняя коней.
Уже огни домов Дира отражались на блестящих камнях улиц, а расстояние между нами и всадником не уменьшалось. Вцепившись в перекладину колесницы, подскакивая на ухабах, согнувшись от ветра, я всматривался в летевшую впереди нас лошадиную тень.
Перед моим домом сразу оборвался галоп, всадник соскочил с лошади и скрылся в дверях. Мы пролетели вперед, затем повернули колесницу и, когда я стучал в медный круг, прибитый к двери, ни коня, ни всадника не оказалось.
Открыл слуга — плосконосый сияпуш.
— Сюда кто-то только что вошел.
— Нет, — отвечал он невозмутимо, — никого не было.
Я отстранил его рукой и пошел по коридору, но остановился, заметив в одной из дверей пробивавшийся сквозь щели свет.
Одним прыжком вскочив в комнату, я увидел: Дизана снимала мокрые сандалии. На полу, в луже воды, валялся плащ. Кожаные перчатки, шлем и хлыст лежали рядом. С распущенных волос и лица стекала струями вода.
Изумленная моим появлением, она смотрела на меня с испугом.
— Это ты только что приехала сюда верхом?
Она колебалась, не зная, что сказать.
— Напрасно ты молчишь. Я тебя узнал совершенно ясно на повороте дороги.
Она все еще раздумывала, но, осененная каким-то принятым решением, выпрямилась и совершенно спокойно сказала:
— Да, это была я.
С момента моей встречи с Бактрианой, наши отношения с Дизаной резко изменились. Я был рассеян, холоден и сдержан. Она — робка, печальна и молчалива. Я никогда не задумывался над тем, что она переживала. Наша связь возникла быстро, неожиданно, и я не мог понять, что толкнуло ко мне это странное, по-своему обаятельное и загадочное существо. Отдельные фразы Дизаны, ее жесты и поступки иногда заставляли меня думать о том, что она следит за каждым моим шагом. Она понимала многое и, конечно, звала гораздо больше меня. Было трудно уяснить ее настоящее положение. Официально она была танцовщицей, рабыней. Бактриану она ненавидела и боялась ее. Джаст обращался с нею очень почтительно, она свободно посещала дворец, высокомерно обращалась со слугами и имела влияние при дворе.