Кто-то ахнул.
Звук донёсся с расстояния менее дюжины ярдов.
Женщина.
Раньше там никого не было. Никто не делил с ним крышу.
Он был в этом уверен.
По крайней мере, никто здесь не дышал — никто, кто мог бы так ахнуть. Здесь не было никого с сердцебиением. А теперь он слышал это сердцебиение, гулко пульсирующее за изогнутыми рёбрами груди, гоняющее кровь по её венам мощными импульсами, прямо под самой кожей. Голод нахлынул на него болью, заставив его затвердеть, а клыки — удлиниться настолько, что их острые как бритва кончики легонько прикоснулись к губам и языку.
Наоко не думал.
Ну, он не думал ни о чём, кроме этого — кроме того, чего хотело тело.
Этой ночью он недостаточно кормился.
Учитывая, чем он занимался всю ночь, он кормился далеко не достаточно.
Слегка присев, он скрылся в тени у стены, затем немедленно последовал вдоль поверхности из цементных блоков в сторону звуков сердца и тех вздохов. Он завернул за первый угол и сошёл с покрытия вертолётной площадки.
Его туфли опустились на гравий.
Он вновь полностью остановился.
Теперь он её видел.
Она лежала на земле у стены, растянувшись на спине. Её кожа выглядела бледной, и ох, сколько же её было. Темные волосы обрамляли её лицо, разметавшись вокруг плеч и головы.
Она была совершенно обнажённой.
Он моргнул.
Уставившись на неё, он не поверил своим глазам.
Затем он во второй раз посмотрел на её лицо, на эти высокие скулы, полные губы, длинные тёмные ресницы, почти чёрные волосы… и та боль и голод в нём накатили до боли мощно… так мощно, что у него закружилась голова. В те доли секунды это желание ревело в его сознании громче сирены воздушной тревоги, которая отключилась несколько секунд назад.
Это была Мириам.
Он понятия не имел, как или почему это она.
Это не имело значения.
Это была она.
Он сделал ещё один шаг по направлению к ней.
Как и ранее той ночью, когда она кричала его имя, когда она бежала за ним в темноту, как будто не понимая, что ему пришлось сдерживаться, чтобы не осушить её на месте… сам факт её присутствия перед ним на мгновение парализовал Наоко.
Воспоминания вновь попытались нахлынуть, сбивая его с толку.
С теми воспоминаниями шла боль — другая боль, не боль голода.
Он смотрел на неё и осознал, что задыхается без воздуха, борется с той болью в груди, как тогда в клетке с Дорианом… как это так часто случалось с Дорианом после. В своём сознании он слышал, как она смеётся, видел, как она запрокидывает голову, и её глаза отражают солнечный свет. Он видел, как она сидит напротив него в их любимом ресторанчике в Джапан-тауне, куда они бессчётное количество раз ходили на ланч.