— Пока я буду копаться здесь в земле, пока доеду до лаборатории… Скажем, три часа.
— Договорились. Займись этим, я к тебе загляну.
Толкиенисты между тем стянули с себя маскарадные принадлежности и стали обычными ребятами и девушками — в шортах, больших майках, рюкзаки за спиной, нормальные вроде люди, но их увлечение…
— Скажите своим, что они могут разъезжаться, — сказал старший сержант, подойдя к Свищеву.
— А Фима? — спросил Свищев.
— Будкер поедет со мной. Нужно уточнить детали.
— Я поеду тоже, — решительно заявил Свищев. — Необходимо, чтобы рядом был знакомый человек, иначе он совсем расклеится. Не исключаю, что он может что-нибудь с собой сделать.
— Нет, — сказал Беркович. — Мы уж сами как-нибудь…
По дороге в управление Будкер молчал, закрыв глаза, но похоже, начал приходить в себя. Беркович молчал тоже, оставил задержанного в кабинете под присмотром Огельмана и поспешил в лабораторию к Хану.
— Земля с того места, где лежало тело Корша? — спросил он.
— Так ты это заранее знал? — удивился эксперт. — Почему так решил?
— Потому, что Будкер не попал бы в цель и с десяти шагов — это раз. И потому, что тридцать человек видели, как он пустил стрелу в сторону Корша. Но никто не видел самого Корша — его скрывали кусты.
— Верно, — согласился Хан. — Однако стрела ведь все-таки попала в…
— Да нет, конечно! Стрела вонзилась в землю рядом с Коршем. Будкер завопил что есть силы и бросился к приятелю. Все обернулись и, когда прошло оцепенение — секунд через десять, полагаю, — побежали к месту происшествия. Но первым там был, конечно, Будкер. Озадаченный криком, Корш стоял, как статуя. Он так ничего и не понял, когда Будкер выдернул стрелу из земли и изо всей силы вонзил ему в грудь. В двадцати-то сантиметрах, да еще в очках, он прекрасно видел, куда метил. Удар, естественно, пришелся сверху — и ты решил, что стрела была на излете…
— Черт возьми, — только и смог проговорить Хан.
— Вот именно.
— Но мотив? Ты же слышал о той истории…
— Вот именно, — повторил Беркович. — Да, Будкер заполучил девушку. И воспылал к бывшему сопернику любовью? Черта с два, его ненависть только усилилась — у таких людей комплекс неполноценности ярко выражен, Будкер наверняка был уверен, что такая девушка, как Маша, бросит его и все равно вернется к Коршу. Или будет наставлять рога. Само существование Корша было Будкеру ненавистно.
— Он мог увезти девушку, поселиться в другом городе…
— Это ничего бы не изменило! Ему казалось, что уверенность в себе он получит только в одном случае — если Корша вообще не станет. А план он придумал замечательный. Все видели, что он стрелял, и все знали, что попасть специально он не мог. Все — три десятка свидетелей! — подтвердили бы на суде, что это была трагическая случайность. Его бы оправдали, или ты в этом сомневаешься?