— Великие!.. Как же я волновался… Как хорошо, что с тобой все в порядке… Я почти три дня не мог думать ни о чем другом, все переживал куда ты делась… Что случилось, почему ты оказалась здесь? — не дав возможности ответить, любимый снова набросился на меня с поцелуями, бормоча какие-то нежности, тут же ругаясь, а потом моля о прощении, снова сжимая меня крепче прежнего.
Карета остановилась у городского особняка маркиза, он схватил меня в охапку, вбежал по ступеням, плечом саданул входную дверь и буквально ввалился со мной на руках в первую попавшуюся комнату. Ею оказалась библиотека, он плюхнулся на кожаный диванчик, опустил меня на колени, прижался головой к моему плечу, с жадностью вдыхая мой запах. Я чувствовала, как потрясения, волнения, переживания последних дней отпускают меня, словно где-то глубоко внутри до предела жестко сжатая пружина, стала медленно разжиматься. Я прекрасно осознавала, что серьезного, важного, трудного разговора нам не избежать, но Великие… сейчас мне так сильно хотелось вновь ощутить тепло его тела, вдыхать его неповторимый мужественный терпкий родной аромат, чувствовать, что он живой, усмирить ту бурю переживаний и горячечное волнение, что я поддалась своей слабости, и потакая своему сиюминутному желанию отдалась его ласкам.
Очень осторожно, лаская, пробуя на вкус, покусывая, отступая и вновь нападая Тристан терзал мои губы. Он нежно целовал мою шею и розовую раковину уха, осыпал поцелуями ключицы и чувствительную ямку между ними, спустив рукав, он целовал, плечо и руку, оставляя след влажных, обжигающих поцелуев. Освободив от платья почему-то только одну сторону и запутавшись в шнуровке, он осторожно высвободил из корсета белую, полную грудь с припухшим розовым соском и языком попробовал его на вкус. Обхватив и перекатывая жесткими губами сморщенный шелковый камушек, свободной рукой он мял другую грудь, вызывая во мне стоны наслаждения, и все ближе подталкивая меня к грани блаженства. Своей попкой я отчетливо ощущала величину его желания, он беспокойно ерзал, пытаясь разместить эрекцию так, чтобы давление не было таким сильным, но ощущать его желание под собой, чувствовать свою неоспоримую сексуальную власть, было ни с чем несравнимым удовольствием. Я медленно расстегнула китель и сорочку, Тристан выжидающе замер. Я откинула одежду осыпая его колючий подбородок поцелуями, провела языком по беззащитному горлу и спустившись к груди увидела метку. На левой половине, чуть не доходя до соска, оплетая всю мощную грудь и левую руку я увидела знак смерти. След от почти сбывшегося проклятия, как будто углем нарисованный рисунок. Черная отметина изображала переплетающиеся руны, черепа и призрачные тени. Я как завороженная провела губами по коже. Она была холодная и равнодушная.