Соревнования беркутчи[1] проводят после Зимника, как только выпадает первый снег. Меня до глубины души тронул рассказ о том, как заканчивают свои дни эти благородные создания. Умерших беркутов хоронили, старых и раненых — отпускали на волю. Уходят эти птицы как и положено тем, кто свободнее ветра: с большой высоты камнем кидаются вниз. Чтобы уже больше никогда не взлететь. Онни была удивительно интересным собеседником и к счастью её не пугал ни мой дар, ни мои экстравагантные привычки, ни совершенно неженские спортивные предпочтения.
Я повернулась к брату — он напряжённо ожидал моего ответа на свою просьбу. Можно подумать я могла отказать ему в такой малости.
— Жан! Передай маркизу, что мы сразу после охоты отправимся в Тоскай. Я так понимаю девочка с бабушкой сейчас на море? — Дождавшись уверенного кивка, я продолжила. — Пусть Микаэль напишет матушке, чтобы она привезла Лилит в родовое поместье. Я попробую помочь. Пожалуйста, не обещай ничего, я её ещё не видела. Резко вскочив и чуть не опрокинув стул, брат поцеловал меня в щеку и с совершенно шальным взгядом бросился искать Микаэля Девона. Так и не дождавшись Онни я, чирканув ей короткую записку где меня искать, отправилась в птичник.
Немного поплутав по лабиринту загонов для пернатых охотников, я вышла к главному и увидела одного из тренеров. Ещё перед выходом я узнала к кому мне следует обратится, к счастью, именно им оказался щуплый, пожилой мужчина. Я долго расспрашивала про хищников, и мне даже удалось рассмотреть птенцов последнего помета, к сожалению на них уже был предзаказ. Ястребы с такими редкими качествами выводятся не часто, но буквально через три терила должна вылупится следующая кладка. И вот как раз на них ещё не нашлось покупателей. Мы обсудили все детали, но тренер предупредил меня, что будущие птенцы будут немного крупнее обычных беркутов. Эта порода выводилась специально для охоты на волков и лис, и поэтому использовать их для травли грызунов или кроликов — непозволительная трата хищных качеств.
На волков обычно охотятся по двое, но эти птенцы должны были вырасти столь крупными, что запросто справятся в одиночку.
У графа как раз должна была проводится охота на волков, поэтому если все удачно сложится, я смогу в живую наблюдать слаженные действия птицы и хозяина.
Ещё немного побродив по тропинкам увядающего парка, я присела на лавочку, нагретую зимним солнцем. Погода была отличная и совершенно не хотелось проводить такой замечательный ясный денёк в закрытом помещении. Наслаждаясь уединением, я откинулась на спинку ажурной скамейки. Все в этом поместье было пронизано любовью к пернатым. Ножки лавки были стилизованы под птичьи когти, красный окислившийся металл придавал птичьим пальцам зловещий вид, казалось скамья только приземлилась на садовую полянку, а перед этим разорвала загнутыми когтями животную жертву. Спинка была резная и изображала крылья орла в величественном размахе. Работа удивительно точно передавала строение крыла, каждое тонкое пёрышко было сделано просто ювелирно. Я погладила шершавую поверхность и услышала звуки громкой ругани. Привстав, я пошла на звук гневного голоса, завернув за фигурно постриженный жухлый куст, увидела Оливию Мостэн и хозяина поместья. Девушка закрывала лицо ладонями, ее плечи поникли и содрогались в беззвучных рыданиях. Граф что-то резко сказал ей, и швырнув за спину пустой бокал, который со стеклянным треском разлетелся на мелкое крошево, удалился покачивающимся шагом в сторону входа. Я не решалась показаться из своего укрытия, сцена, только что увиденная мной, была безобразная ещё и потому, что я знала почему девушка оказалась здесь. Сегодня утром я имела честь разговаривать с её дедушкой. Покойным.