На крышке стола лежал голубой конверт от Дракона, пухлый от двух сотен сто долларовых бумажек. Он взял конверт и осмотрелся в поисках надежного места, куда бы его положить. Для человека, который ради денег шел на такие крайние средства, у Джонатана начисто отсутствовали качества скупца. Деньги сами по себе его не привлекали. Вещи, удобства, ценности — иное дело. При мысли, что уже завтра к полудню он станет владельцем картины Писсарро, написанной в пуантилистской манере, его распирало от восторга. Он окинул взором стены, прикидывая, куда повесить Писсарро, и тут взгляд его упал на Сезанна, которого выкрал для него в Будапеште Анри Бак — в подарок ко дню рожденья. На него нахлынули воспоминания об Анри — его удивительно своеобразный баскский юмор… Как они смеялись, когда описывали друг другу самые опасные случаи в их практике, когда чудом удавалось унести ноги… Едва стоящий на ногах пьяница в Арле, когда они устроили корриду, размахивая пиджаками и используя разъяренные проезжающие автомобили взамен быков. Вспомнил он и день смерти Анри, когда тот руками пытался удержать вываливающиеся кишки и при этом выдать какую-нибудь убойную шуточку под занавес… и не смог, не успел ничего придумать.
Джонатан тряхнул головой, отгоняя эти картины, но тщетно. Он сел за фортепиано и принялся бесцельно брать аккорды. Они были одной командой — он, Анри и Майлз Меллаф. Майлз работал на Спецрозыск, Джонатан — на Санкции, а Анри — на французское учреждение, аналогичное ЦИРу. Работали они квалифицированно и быстро и всегда находили время посидеть в баре и поболтать об искусстве, о сексе… о чем угодно.
А потом Майлз подстроил смерть Анри.
Джонатан незаметно для самого себя начал наигрывать Генделя. Дракон обмолвился, что в той санкции, которую он хочет навязать Джонатану, каким-то боком задействован Майлз. Почти два года Джонатан ждал того дня, когда он снова увидится с Майлзом.
«Не думай об этом — Джемайма приезжает».
Он вышел из галереи, запер за собой дверь и стал прогуливаться по дорожкам, чтобы как-то скоротать время, безумно медленное время до ее приезда. Дул свежий ветерок, листья платанов, высаженных в струночку вдоль аллеи, трепетали и переливались на солнце. Над головой небо было безоблачно-синим, но на северном горизонте над водой тугим узлом висела туча, сулившая нынче ночью новую грозу. Джонатан любил грозы.
Он прошел по строгому английскому саду с недавно подстриженной прямоугольной живой изгородью, в которой был устроен запутанный лабиринт. Из глубины лабиринта раздавался злобный лязг ножниц мистера Монка.