Бон Сун Не вдруг вспомнила Кви Нё, ее язвительную улыбку, отчего портниха испытывала странное чувство, как если бы только что оправилась от несварения желудка, но при этом неприятный осадок все еще оставался. На душе ее было тревожно и в то же время гадко, словно имела дело со змеей. «Коварная девка!.. Не уймется же никак! Только и делает, что вредит!» Как бы ни старалась Бон Сун Не относиться к Кви Нё лучше, ничего не получалось. И не будет у нее к негоднице никакого сочувствия и расположения! Никогда!
А в доме чхампана Чхве разыгралась нешуточная буря, и никто не ведал, чем все закончится, и слугам приходилось лишь молча наблюдать за происходящим. Хотя они, в известной мере, негодовали. Преданность хозяину требовала от них проявления чувства ненависти и гнева к аморальной парочке, навлекшей тень позора на доброе имя янбана. И они, конечно, переживали, испытывая и ярость, и отвращение, но в большей степени их охватывало недоумение. Эти двое, Ку Чхон и жена чхампана, оказались, безусловно, грешниками, поправшими все моральные устои, они не заслуживали никакого прощения, хотя, возможно, сами не ведали, что творят. И к чему, к какой судьбе вел их поступок? Отчего не сработал инстинкт самосохранения? То, ради чего они переступили, разве можно это назвать любовью? Красивая, молодая женщина, сама добродетель, одним своим существованием могущая стать счастьем для доброй половины мужчин, разве она рождена только для одного лишь страстного желания?
Люди в усадьбе Чхве продолжали пребывать в унынии из-за случившегося. За исключением Кви Нё. Она всем своим видом, и поведением, и ядовитыми словами, словно подливала масло в огонь. Её никто не любил, если не сказать - ненавидел. Это обстоятельство даже подзадоривало женщину. Кви Нё становилась еще более дерзкой и высокомерной по отношению к окружающим. Она была как мяч: чем больше бьешь по нему, тем сильней отскакивает. Скорей всего, это было ее ответной реакцией. В ее присутствии слуги не смели судачить о ней. Лишь один Су Донг ничего не боялся и мог возмущаться, когда ему вздумается, пусть даже Кви Нё находилась в это время рядом:
«Эта девка, что ядовитая змея! Тянет свою поганую голову всё выше и выше!..»
Сам Воль, будучи неравнодушной к Ку Чхону, сочувствовала беглецам. Она даже испытывала некоторую гордость от того, что мужчина, по которому она тайно вздыхала, увел из господского дома красавицу-жену самого хозяина.
- Конечно, они поступили неправильно, - говорила она слугам. - Это большой грех. Но если чувства идут наперекор разуму?.. А эта девка Кви Нё... Как можно быть такой черствой? Гляжу, что она вытворяет, меня просто с души воротит. Ходит тут, посмеивается, точно за театральным представлением наблюдает... А ведь она прислуживала за молодой госпожой. И сейчас всем своим видом показывает, да это на лице ее написано, - как же ей нелегко приходится, какой же тяжелый груз ответственности и заботы лежит на ней!..