Об этом, дрожа в окопе, думал правофланговый, и левофланговый тоже, и каждый из тех, кто расположился между ними обоими. Поэтому, когда вслед за Димой в траншею спрыгнули трое его людей, волоча четвертого, раненого, весь взвод был занят тем, что лихорадочно углублял окоп. Ополченцы рыли щели, ячейки, норы, пытаясь как можно глубже закопаться в податливый песок. Всеми владело сейчас настроение страуса, засовывающего голову в землю от страха. Перерывы делались только затем, чтобы хлебнуть вина.
Потом, позже, когда по окопу пронеслась весть, что в гости пожаловала Мона Лиза, люди пачками стали покидать позиции. Они торопливо, не оглядываясь, выбирались из траншеи и бежали в сторону взводных землянок. Ничто не могло сбить их с этого направления — ни темнота, ни опьянение, ни ощущение противника за спиной.
«Удивительно, как страх повышает либидо, — зло думал Миха, не выпуская из рук саперной лопатки. — Кажется, лучший способ превратить импотента в сексуального динозавра — до смерти напугать его… Наверное, мужик ощущает себя на бабе более защищенным… Как ребенок с мамой…» Он чувствовал себя усталым и опустошенным. Главной Михиной эмоцией сейчас был не страх, а раздражение. «Ну нормальная херня?! — в ярости думал он, вонзая лопатку в песок. — Это, значит, они все перепугались до чертиков, а потом спустят там, в землянке, лишний страх, и все?.. И сразу попустит?..» Его почему-то ужасно злила мысль, что кто-то сейчас может заниматься этим… Пошарив вокруг себя в темноте, Миха нащупал банку с вином, схватил ее и несколькими огромными глотками влил в себя добрую треть. Но хмель не брал.
Поработав еще несколько минут, Миха швырнул лопатку куда-то в темноту. Он совершенно не был в состоянии внятно объяснить причину своего раздражения и, может быть, именно поэтому ничего с этим раздражением не мог поделать. Ему надо было выплеснуть всю мерзость изнутри. Сейчас он не мог с этим справиться. Честно говоря, ему очень хотелось кого-нибудь убить.
Оттолкнув очередного полового хулигана, Миха ворвался в землянку. Внутри было тепло. Мона Лиза голышом сидела на податях и курила. Ее шмотки были бестолково раскиданы по настилу, волосы торчали в разные стороны, лицо выглядело усталым. «У-у, кобыла…» Мона Лиза действительно была похожа на лошадь. Только не на призового рысака, который раздувает ноздри и бьет копытом после выигранного дерби. Скорее, она напоминала обычную беспородную клячу, которая пахала целый день и будет пахать целую ночь, а пока, улучив минутку, пощипывает травку, украдкой свесив морду между оглобель. По крайней мере, так показалось Михе. В тусклом, дрожащем свете керосинки он все отлично разглядел.