Маньяк явился, когда она приставила лакею к горлу острую вилку и требовала артефакт, позволяющий проходить в дверь. Слуга зеленел, хватал ртом воздух, шевелил губами, но ничего не отдал и не сказал ни слова.
– Он немой, моя прелесть, – раздался ненавистный голос, и несчастный слуга грохнулся в обморок. – К тому же нет никакого артефакта, это настройка самого заклятия. А я вижу, ты не сидела без дела.
Он выразительно оглядел разломанное кресло, разбитое окно, отодвинутую от стен мебель и Матильду, возвышающуюся над слугой с серебряной вилкой в руках. А потом, сволочь такая, заржал!
Разумеется, Тиль даже не подумала строить из себя леди и тут же на него набросилась с проклятой вилкой, мечтая если не убить, то хоть согнать с мерзкой рожи выражение полного довольства жизнью.
Ей почти удалось вонзить вилку ему в грудь. Она даже царапнула его! Вот только руки ее оказались перехвачены, будто стальным капканом, а она сама тут же прижата к горячему, пахнущему гарью и кровью телу, и соленые губы впились в ее рот – жестко, грубо и жадно. Она на мгновение замерла, «сдаваясь», но тут же лягнула Маньяка коленом и укусила его за губу.
Он отшвырнул ее на пол, она споткнулась о пришедшего в себя слугу и упала навзничь, больно стукнувшись затылком. Голова тут же загудела, перед глазами поплыли радужные пятна, и комната словно затанцевала безумную джигу.
Тиль отчаянно хотелось закрыть глаза и заплакать, но это значило бы – признать поражение. Нет. Никогда!
Сжав зубы и стараясь не стонать от раскалывающей череп боли, она начала подниматься – и ее тут же вздернули за плечи, поставили на ноги.
– Мне нравится, как страстно ты меня встречаешь, девочка. Но не стоит ломать шею так быстро, ты нужна мне живой и здоровой.
– Да иди ты! – из последних сил выплюнула Тиль.
А эта сволочь снова рассмеялся.
– Ладно, ладно! Я понял, нельзя оставлять тебя надолго. Но не бойся, я больше не дам тебе скучать, моя прелесть. – Он огладил ее щеку ладонью, приподнял за подбородок и заглянул в глаза. – Ай-ай-ай, как неосторожно…
Боль в ушибленной голове внезапно исчезла, оставив пустоту и легкость, даже с оттенком какой-то сытости, что ли. А Маньяк сглотнул и облизнулся, не отпуская ее взгляда. Как будто сожрал ее боль! Чертов извращенец! Вампир энергетический!
– Отпусти меня немедленно, ублюдок, – собрав в кулак всю свою волю, приказала Тиль.
Глаза Маньяка тут же вспыхнули неприкрытым восторгом.
– Ты даже не представляешь, как ты прекрасна, когда злишься. В твоих глазах пламя, в твоих руках буря. – Это походило на древнее заклинание, нет, точно было каким-то заклинанием, иначе почему ее опалило таким знакомым жаром возбуждения?