— Индюшачья?
— Представьте себе!
— Похоже, вы заинтригованы, доктор.
— Вот ведь странно, да?
— Что-нибудь еще?
— Да. Все жертвы вдыхали какой-то дым, возможно благовония.
— Интересно.
— Да, и черная субстанция на пальцах отца. Это самый обыкновенный древесный уголь. Проверьте, что скажут ваши криминалисты, но я почти уверена, что на потолке на месте преступления также следы сажи.
— Благодарю вас, доктор.
— Инспектор, еще одна деталь. Я прямо не знаю, что думать. На левом предплечье у отца след рассеченной раны, примерно три сантиметра. На момент убийства она уже затянулась.
— На этот вопрос я, пожалуй, могу ответить. Коллега Канесиро рассказал мне, что его преследовала какая-то девушка. Недели три назад между ними произошла стычка — и он вернулся в офис с порезом.
— Ну хоть это объяснилось. Рана нанесена не более трех недель назад и далеко не с такой яростной силой, как остальные. Но это странно. На него напали, но в полицию он не обратился. Разве это не подозрительно, инспектор?
— Нет, если в полиции к вам относятся как к грязи на своем башмаке.
— Хм. Что ж, тогда, пожалуй, у меня все.
— Спасибо, вы нам очень помогли.
— Ага. Ну, удачи! — бодро ответила Игути.
Ивата повесил трубку и выбежал на улицу. «Тойота» стояла в закутке позади его дома. Он завел машину, одновременно набирая номер Сакаи.
— Ивата. Ты еще жив!
— И тебе доброго утра.
— О, каждый день в токийском управлении — истинное счастье.
Ивата рассказал ей о благовониях, индюшачьей крови и саже.
— Ясно, — фыркнула она. — Пикассо полный шизик.
— Это не все, Сакаи. На руке у отца порез трехнедельной давности.
— О, черт. Думаешь, это был он? А?
— Доктор считает иначе. К тому же коллега Кане-сиро рассказал, что его преследовала какая-то девушка, возможно настроенная против корейцев вообще. Недели три назад она напала на него. Надо этим заняться.
Сакаи горько усмехнулась:
— Великан и дюймовочка. Ну и хреновая работка. Кстати, пришли данные обо всех, кто был на парковке возле дома Канесиро. Ничего интересного, все как один приличные люди с алиби. Но я тебя обрадую: сегодня я говорила с более или менее вменяемым банкиром. Он рассказал, что Цунемаса Канесиро интересовался расценками на услуги различных юридических фирм. И один из лучших юристов Токио по вопросам недвижимости даже выставил ему счет.
— Значит, у Канесиро были деньги.
— Утром я позвонила этому юристу, и он не выразил желания с нами общаться. Но все же бросил мне кость.
— Цунемаса не желал продавать дом «Вивусу»?
— Угадал!
— Отлично, Сакаи. Я уже еду.
Мельканье дворников вызвало у Иваты мигрень; красный свет светофоров раздражал его. В результате путь до управления занял значительно больше времени, чем обычно.