— Я очень горжусь тобой. Ты поступил как мужчина.
Черт, как же приятно мне было это услышать. И ведь это правда, так ведь? Другое дело, что я не смог стать нормальным отцом, в полной мере. Но я стараюсь. Я уверен, что это из-за этого самого гребаного чувства вины.
И в том же разговоре она добавила:
— Но этот брак был обречен.
И это истинная правда — этот брак был обречен. Я думаю, не стоит вдаваться в подробности и объяснять, что бывает, когда два человека не любят друг друга, а просто пытаются выполнять свой долг. Наши родители помогли нам купить дом — маленький, но довольно уютный. Что могло быть лучше? Какие могли быть проблемы? Я уверял себя — это я сейчас понимаю, что уверял, — а тогда мне казалось, что я действительно счастливый муж и будущий отец. Мик родился первого октября восьмого года, и я был счастлив. И Линда была счастлива. Молодая семья, у нас был свой, пусть не шикарный, но все-таки свой дом, и у нас была иллюзорная вера в будущее. Но очень быстро в этот дом стал проникать холод. Просто холод. И не заметить его было невозможно. Этот холод проникал всюду, и мы были не в состоянии друг друга согреть. Мы просто не любили друг друга. Нет, еще не было никаких измен, не было даже громких скандалов с истериками и драками, просто не было ничего. Мы неумолимо отдалялись, при этом, продолжая обманывать друг друга. И обманывать самих себя. И долго так продолжаться не могло, хоть продолжалось почти два года, по инерции. Без драйва, без искренности, без любви. Причем, именно после рождения Мика, это начало проявляться особенно ярко. И когда начали вырисовываться все эти первые обиды, серьезные размолвки и все прочее… да стоит ли об этом говорить. В общем, мы развелись в феврале десятого года.
Знаешь… я все-таки, не могу обойти вниманием тот факт, что я продолжаю себя обвинять. Но почему? Что я должен был делать? Пытаться сохранить семью? Нет, когда я начинаю об этом задумываться, то ответ — нет. Я знаю, что мне не в чем себя винить, но это неотступное чувство вины грызет меня уже четыре года. Выгрызает душу и не дает быть полноценным отцом. Я думаю, что есть одна причина, о которой я частенько думаю, но гоню ее, когда необходимо быть искренним. Понимаешь… Линда сразу стала матерью, как только было решено сохранить ребенка и жениться. Все! Ее прошлая жизнь для нее закончилась, беременность стала началом новой жизни. Все вредные привычки в один день ушли из ее жизни, ее сумасшедший запал, который мне так нравился, который заставлял ее гореть огнем всех юношеских удовольствий был потушен в один миг. И родился новый огонь — огонь мудрой и ответственной женщины. В девятнадцать лет!