Поначалу я даже не представлял, что мне делать. В течение месяца я тщетно ломал голову в попытках придумать хоть что-нибудь, хоть малейшую нить, за которую можно было бы дернуть. Но не видел ничего, что поистине, могло бы заставить Мартина страдать. Не видел, и это приводило меня в отчаяние, порой просто в состояние бессильного безумия. Он был так близко, только руку протяни, месть просто просилась… но не было ни одного способа — достойного способа, — с помощью которого, стоило бы прибегнуть к мести.
Но… удача сопутствует мне в этом деле безостановочно. И это вселяет огромную уверенность. И ничем иным, как удачей я не могу объяснить мотив, который представился мне спустя месяц после посещения его дома. И вновь, мне помогло величайшее изобретение человечества — телевидение.
Это было в конце мая этого года, смотрел я телевизор, щелкал пультом, и набрел на какую-то скучную передачу о громких ограблениях двадцатого века. Среди прочих меня особо заинтересовал один случай. Двадцать девятого сентября, восемьдесят четвертого года из музея, название которого я скрою, была похищена картина. Картина руки Сандро Верано. Легендарная «Незнакомка с бокалом вина». Масло, холст, размер 54х38 см. Закончена в Бостоне в 1879 году. Его лучшая работа, ценность ее трудно представить, она неоценима. Ни разу не была выставлена на аукцион, она была передана музею сыном живописца после его смерти. В чем ее ценность и уникальность я не знаю, но люди знающие утверждают это как один, говоря при этом, что Верано предупредил время, когда написал ее.
На картине изображена очень красивая девушка, и да, я согласен — она красива как-то… по-современному. У нее черные прямые волосы. Черт, ну не знаю… не силен я в ярких описаниях. Просто красивая баба, что тут еще скажешь? У нее черные глаза и немного широкие скулы. И написана она как на фото. Техника действительно потрясающая! Каждая черточка лица продумана, каждая тень, каждая морщинка. Наверное, это действительно не просто портрет, а нечто большее! Она сидит на темном фоне, вполоборота, за столом. Она видна по пояс, левая рука спрятана под столом, а тонкие пальцы правой руки держат за ножку бокал вина, который стоит на столе рядом с канделябром. Свет свечи падает на ее прекрасное лицо и озаряет очень странный взгляд ее больших красивых глаз. Ее губы плотно сжаты и она не улыбается мимикой, но глаза ее улыбаются. И это не улыбка Моны Лизы. Незнакомка смеется над тобой, когда ты смотришь на нее. Она смеется не потому, что знает что-то, чего не знаешь ты. Нет, она смеется просто над тобой, и это чувство неизменно проходит сквозь всех, кто видел репродукции картины, не говоря уже о тех, кому посчастливилось узреть подлинник. Она смеется глазами, словно боится оскорбить тебя искренним смехом, но взгляд ее заставляет чувствовать себя неуютно, и все-таки оскорбленным. Словно ты ей неприятен; неприятен из-за своей низости или недалекости, из-за жадности или злости. В любом случае ты вызываешь смех у прекрасной женщины и это, разумеется, не может ни огорчать. И ты стоишь и не можешь оторвать взгляд от нее, не можешь отделаться от этого стыдливого чувства, и словно хочешь оправдаться перед ней, доказать, что она не так понимает тебя. Но стоишь час, стоишь два, стоишь три, а она все смеется. Она видит тебя насквозь. И ты ей смешон, и все твои попытки доказать обратное, веселят ее еще большее неприятие.