— Я верю в то, что Франко ди Санти виновен.
Генри ничего не ответил. Барон продолжил едва ли не умоляюще:
— Я должен защитить свою жену от этого человека, герр Тиббет. От убийцы.
— Вы делаете слишком скоропалительный вывод, — сказал Генри. — Против него нет никаких доказательств.
— Это сомнений нет никаких, — коротко возразил барон и добавил голосом, который был чуть громче шепота: — Не может быть никаких сомнений…
Пауза. Потом инспектор осторожно, пытаясь прощупать почву, заговорил:
— Конечно, мне понятна ваша точка зрения, герр барон. Насколько я понимаю, речь идет о разводе…
Австриец резко развернулся лицом к Генри, и в его холодных глазах тот заметил некое подобие боли.
— Никогда! — выкрикнул барон. — Я никогда не разведусь со своей женой.
И, к удивлению Тиббета, добавил:
— Я люблю ее.
— Знаю, что любите, — сказал Генри.
— Этот тип… Хозер… — Казалось, каждое слово, которое произносил барон, он вырывал из себя с болезненным усилием. — Это он сказал мне. Я ему не поверил. Я бы жизнь отдал за то, чтобы это оказалось неправдой. Но мне нужно было знать. Я был обязан выяснить правду. Вы понимаете?
— Да, — последовал ответ. — Я понимаю.
— Неужели вы думаете, что мне доставляло удовольствие натравливать на собственную жену мерзкого шпиона? Неужели вы не понимаете, что, когда он позвонил мне, я возненавидел его так, как никого в своей жизни? Даже больше, чем я ненавидел ди Санти. Мне представляется иронией судьбы, что один мой враг убил другого. Это что-то вроде возмездия им обоим.
— Но если докажут, что Франко ди Санти невиновен. Что вы будете делать тогда?
Барон отвернулся и прислонился к светлой балюстраде балкона. Казалось, он зачарован видом крутых снежных склонов, расстилавшихся внизу.
— Это мое дело, герр Тиббет, — сказал он очень спокойно. — Что бы ни случилось, я позабочусь о том, чтобы Мария Пиа была счастлива.
Помолчав, барон выпрямился и произнес своим обычным рубленым тоном:
— Значит, баронесса серьезно не пострадала. Прекрасная новость. Думаю, мне нет нужды вас долее обременять.
И отвернулся, ясно давая понять, что больше не задерживает инспектора. Генри тихо вернулся в освещенную солнцем спальню, быстро прошел мимо неподвижной хрупкой фигурки, лежащей на кровати, и оказался в прохладном, пахнущем сосной коридоре.