— А потом?
— В пять часов мы закончили последний спуск и, как договаривались, встретились с баронессой в спортивном магазине — она хотела купить детям новые свитера. Совершив покупки, мы отправились в кафе «Олимпия», где присоединились к синьору ди Санти и группе англичан.
Спецци слушал этот пунктуальный доклад, произносимый тихим голосом, со смешанным выражением восхищения и раздражения. Когда Герда сделала паузу, он спросил:
— Видели ли вы в тот день герра Хозера?
— Во время завтрака. Я слышала, как он призвал синьора Россати и попросил его подготовить счет, поскольку уезжал последним поездом.
— И больше вы его не видели?
— До вечера — нет.
Спецци наклонился вперед.
— Что вы хотите этим сказать?
Герда снова едва заметно приподняла бровь.
— Разумеется, то, что я видела его, когда ехала на подъемнике вверх. Он спускался. Полагаю, к тому времени он уже был мертв.
Она говорила без малейшего намека на какие бы то ни было эмоции.
— Расскажите об этом подробнее.
— А что тут рассказывать? Я ехала последней. Первыми поднимались англичане, за ними синьор ди Санти, потом баронесса, Лотти и Ганси. Я была примерно на середине пути, когда увидела спускающегося Хозера.
— Вы без труда узнали его?
— Конечно. Уже стемнело, и шел снег, но от лампы на пилоне света было достаточно, к тому же на нем были эти ботинки из леопардового меха.
— Вы только что сказали, что, по вашему мнению, к тому времени он был уже мертв. А в тот момент что-то подобное не пришло вам в голову?
— Что он мертв? Нет. Он ссутулился, защищаясь от снега, прижал подбородок к груди и надвинул шляпу на глаза. Я заметила, что он покачнулся в кресле, когда оно дернулось, проезжая мимо пилона, и подумала, что герр Хозер, наверное, заснул. — Герда помолчала, а потом по собственной инициативе добавила: — На миг во мне встрепенулась надежда, что он выпадет из кресла и сломает себе шею. Но страхующая перекладина, конечно, это предотвратила.
Если бы Герда достала из кармана ручную гранату и положила ее на стол, это не произвело бы большего впечатления, чем ее слова. Девушка бесстрастно наблюдала, как Спецци вскочил, помянул черта, попросил ее повторить то, что она сказала, — Герда повторила, — и наконец рухнул обратно на стул, промокая пот, выступивший на лбу.
— Вы осознаете, какой опасности подвергаете себя, говоря такие слова, фройляйн? — воскликнул он почти с болью. — Почему вы это сказали? Зачем?
Герда бросила на него быстрый испепеляющий взгляд и обратилась к Генри:
— Вы бы все равно узнали, — сказала она. — Так лучше уж я сама скажу. Я ненавидела Фрица Хозера. Он убил моих родителей.