— Записываю.
— Он покажет мне список телефонов, которые эксперт увидел на определителе.
— Екатерина Сергеевна! — вскричал участковый почти в ужасе. — Уж не хотите ли вы подключиться к следствию?!
— Знаете, Николай Степанович... Мыслишка-то действительно есть.
Гордюхин только внешне был тяжеловат, неуклюж и как бы слегка туповат. Но только внешне. Касатонова допускала, что этот облик он сам же и придумал — таким ему легче было исполнять свои обязанности. Люди не видели в нем опасности и гораздо охотнее, подробнее отвечали на вопросы. А если бы он был цепким, проницательным, хватался бы за каждое неосторожное слово, взгляд, жест... О, встретившись с таким человеком, лучше сразу замолчать и навсегда забыть все, что видел, слышал, все, что знаешь и о чем только догадываешься.
— Значит так, Екатерина Сергеевна, — сказал Гордюхин рассудительно. — Я сейчас у себя. Вы знаете, где я обитаю в рабочее время. Жду немедленно. Не уйду, пока вас не дождусь.
— На чашку кофе я могу надеяться?
— Можете. И еще у меня пряники есть.
— Уговорили, Николай Степанович. — И Касатонова положила трубку, неожиданно остро почувствовав, что разговор затянулся, что в их словах, и так достаточно бестолковых, появились какие-то посторонние мысли, догадки, намеки.
Все это уводило в сторону, заставляло ковыряться в этой словесной шелухе, искать смысл, напрягаться. Она предпочитала разговоры короткие, четкие, может быть, даже жестковатые. К этому ее приучило издательство — там телефон был параллельный, один номер на несколько отделов, и стоило чуть затянуть разговор, как в дверь начинали заглядывать редакторы и делать страшные глаза — поторопись, дескать, сколько можно болтать?!
Зазвонил телефон.
— Да!
— Жива? — это был сын.
— Местами.
— Жизнь распахивается всеми своими красками? Звуками? Запахами?
— Пока еще не всеми. Леша, я тороплюсь.
— Я слышал, в твоем доме что-то случилось... По телевидению передавали.
— Соседа убили. На третьем этаже. Как раз подо мной. Чуть наискосок.
— Насмерть?
— Выстрел в затылок.
— Нашли?
— Ищут.
— Он же это... Владелец какой-то фабрики?
— Мебельной, — нетерпеливо и кратко отвечала Касатонова, стремясь побыстрее закончить разговор. Почему-то ей хотелось попасть к участковому, его приглашение встряхнуло ее, вывело из какого-то оцепенения.
— Передел собственности?
— Похоже на то. Я видела все это, Леша... Меня туда затащили в качестве понятой.
— Да-а-а!? — восторженно протянул Алексей. — Ну ты даешь! Ну ты круто начала новую жизнь. А это... Тебе не угрожали?
— Леша! Подъезжай, поговорим. Хорошо?