Вскоре по прибытии Бантыш-Каменского в Тобольск к нему, под масками доброжелателей, явились наушники и крючкодеи, надеявшиеся подчинить губернатора своему влиянию. Начали они наговорами на П. М. Канцевича; но при первой же их попытке очернить генерал-губернатора в глазах Бантыш-Каменского последний, как говорится, осадил их назад и тем вызвал на борьбу открытую. Крючкодеи написали в сенат донос, ревизовать который приезжали два сенатора и поддержали доносителей только из-за того, что губернатор позволил себе резкие выражения в адрес клеветников.
«Как можно оправдать вас? — говорил мне один из моих судей. — Я сам сенатор и был ревизором, обязан поддерживать товарищей. Если губернаторы будут уничтожать донесения сенаторов, к чему сенаторы? Или должно их совсем уничтожить, или не посылать более на ревизию.
По крайней мере, судья сей мыслил вслух. Другие молчали!
Не менее замечательно свидание мое с Сперанским. Несчастье есть пробный камень, на котором узнают людей. Я испытал сию истину на самом себе и, хотя умел ценить сердца человеческие, но, со всем тем, любил забавляться себялюбцами!
В третий приезд отворились для меня двери в кабинет нашего законодателя. Прием его был довольно холодный: приподнявшись немного со своих кресел, он указал мне другие, на противоположной стороне стола, за которым сидел. Сначала разговор наш не заключал ничего занимательного, но под конец сделался огненным.
— Итак, вы решительно намерены утруждать государя? — сказал мне Сперанский.
Я: — Принужден к тому сенаторами, бывшими в Сибири, очернившими меня в драгоценном мнении его, подведшими несправедливо под ответственность, в противность самих законов.
Сперанский: — Не они, а 1-й департамент Правительствующего сената и комитет министров подвергли вас ответственности, следовательно, вы должны жаловаться не на сенаторов, а на сенат, на комитет министров.
Я: — Но Правительствующий сенат и комитет господ министров имели в виду их несправедливые донесения.
Сперанский: — Так жалуйтесь же не на одних сенаторов, а также на сенат, на комитет. И вы думаете, что государь предпочтет вас двум сенаторам, первому департаменту, комитету министров?
Я: — Вся моя надежда на правосудие монарха.
Сперанский: — Поверьте, что вы останетесь в накладе. С сильными слабому бороться невозможно. Сенаторам всегда дастся вера, они всегда останутся правыми.
Я: — Для государя справедливого, каковым я почитаю нашего, все подданные должны быть равны. От него зависит сегодня же сделать из меня крестьянина или сенатора.
Сперанский, язвительно улыбаясь: — Не все так делается, как думается.