Теперь остается мне ожидать, какому новому наказанию подвергнет меня 1-й департамент Правительствующего сената?»
«2 июня 1824 года в департамент министерства юстиции к его директору действительному статскому советнику Ивану Федоровичу Журавлеву явился гвардии капитан князь Долгоруков для получения резолюции министра юстиции на поданное им прошение по бывшему на консультации делу о подмене им, князем Долгоруковым, картин, и после прочтения резолюции князь грозился подать жалобу Государю Императору, изъясняя: на несправедливость министерства юстиции все вопиют, что по сим несправедливостям не имеющие никакого состояния (намек на Журавлева) покупают по 800 душ, что всему злу причиной являются беззаконные самого Журавлева действия, на кои у него есть письменные доказательства, что министр юстиции, а особенно сам Журавлев мстят ему, и протест С.-Петербургского губернского прокурора по делу о подмене картин есть только повод к тому и так далее. Долгоруков говорил выражениями из пасквиля, подкинутого Журавлеву раньше и адресованного ему лично: «Счастлив ты, наглый злодей, что живешь в таком государстве, в котором нельзя еще купить кинжала для твоего жестокого и подлого сердца, и где искоренить гнусного злодея считается еще преступлением. Но есть еще две отрады несчастному и угнетенному, одна надежда на Бога, который рано или поздно отомстит тебе, а другая на Государя, которому довольно коротко уже известны твои деяния и твоя бессовестная наглость, с которою ты пользуешься доверенностью кроткого и доброжелательного своего министра для защиты твоих подлецов, тебе подобных, и для прикрытия позорных своих деяний; опомнись, злодей! Близок, может быть, час, когда раздраженный Монарх покажет над тобою пример правосудия…»
После этих скандальных событий директор департамента И. Ф. Журавлев подал на имя генерала от инфантерии министра юстиции князя Д. И. Лобанова-Ростовского прошение о безобразном поведении в стенах департамента отставного гвардии капитана князя Долгорукова.
Если князь Долгоруков, подчеркивал Журавлев, осмелился говорить ему в глаза публично в департаменте столь дерзкую ложь, то чего не рассевает он в публике! Таким образом составляется молва, которая не имеет нигде преграды и во всяком, до кого касается, невольным образом более или менее оставляет впечатление. Таковое неистовство князя Долгорукова Журавлев, как частный человек, может быть, и презрел бы, но как он в его лице оскорбил звание директора департамента министерства юстиции, то Журавлев счел бы себя недостойным носить сие звание, если б не искал защиты и правосудия. И потому Журавлев просил министра довести о сем до Высочайшего сведения и испросить повеление принудить князя Долгорукова подать письменное донесение о беззаконных его, Журавлева, деяниях и представить имеющиеся, по его словам, в руках его доказательства. При прошении Журавлев представил в подлиннике упомянутый пасквиль.