— Так точно, — отвечал Журавлев, опустив глаза вниз и потирая руки, — оно остановилось по случаю некоторого соображения.
Я: — О каком соображении, ваше превосходительство, изволите говорить?
Журавлев: — При докладе сего дела господа сенаторы нашли нужным пополнить оное необходимым пояснением.
Я: — От кого же было вытребовано сие пояснение, когда в составленной записке помещены в подробности все обвинения и мое оправдание?
Журавлев: — Право, не упомню за давностью времени. У меня не одно ваше дело; притом я на днях только возвратился из деревни.
Я: — Помилуйте, ваше превосходительство, как вам не знать, что у вас делается в департаменте? Пояснение сие наверно было требовано от сенаторов, ревизовавших Западную Сибирь?
Журавлев, смотря на потолок: — Кажется, от сенаторов; да, так точно, от них.
Я: — Что ж они сделали: оставили ли требование Правительствующего сената без удовлетворения, или написали свое опровержение?
Журавлев, обратя снова взор свой на потолок: — Право, не упомню за давностью времени: кажется, сенаторы, что-то написали. Да. Так точно, они возвратили все дело в Правительствующий сенат со своим пояснением.
Я: — Войдите в мое положение, ваше превосходительство: в оправдании я ссылался на подлинные дела, на засвидетельствование двух генерал-губернаторов. Правительствующий сенат имел в виду обвинения ревизоров; не доставало только к пояснению дела истребования сведений, которые обнаружили бы мою невинность или клевету, но вместо того самое оправдание мое было передано моим обвинителям, чтобы они уничтожили оное неизвестным мне опровержением.
Журавлев: — Так угодно было господам сенаторам.
Я: — Но неужели меня лишат права, предоставляемого самыми законами: обвинят, не выслушав, не приняв оправдания?
Журавлев: — Вашему превосходительству должны быть известны законы: вы лишились сего права по причине, что дело ваше поступило в доклад.
Я: — Не смею опровергать слов ваших, но все остаюсь при прежнем намерении подать прошение в Правительствующий сенат.
Журавлев: — Как угодно вашему превосходительству.
По разговору сему можно судить о полученном мною успехе в сенате: прошение было написано, подано; отказ объявлен мне тем же самым Журавлевым и теми же словами, которые слышал от него в кабинете: «Господа сенаторы изволили найти, что дело сие будет бесконечное». Я поклонился ему и вышел с сердечным соболезнованием, не о себе одном, из верховного судилища!
Не буду описывать здесь огорчения моего по случаю объявленного отказа… Но перо мое не в силах изобразить поразившей меня неожиданной печали, когда узнал, что всеподданнейшие прошения поступили к господину управляющему министерством юстиции с следующим высочайшим повелением: «Чтобы он обратил внимание 1-го департамента Правительствующего сената на неприличные и противозаконные выражения мои о сенаторах, ревизовавших Западную Сибирь, состоящие в том, будто они несправедливо обвинили меня и будто бы все действия их основаны были на желании вредить местному начальству.