Заворочался под дверью полицай, крикнул, не отходя от сарая:
— Куда старика девать — в расход?
— Пускай заложником будет. Без него дорогу укажу.
Жмычка понял, что говорил бургомистр.
С улицы донесся топот ног, лязг на ходу заряжаемых автоматов. Отъехала повозка, култыхая бочкой с водой, похоже, пожарная.
Пламя разгоралось все ярче; теперь уже в щелях на крыше свет не мигал, а дрожал всполошисто. Жмычка на коленях начал ползать по сараю, ощупывая стены…
А в это время верстах в трех от поселка на железнодорожном пути эшелон с пехотой и танками, следующий из Бреста на Ковель, налетел на мину, заложенную под рельсы. В одно мгновение паровоз, будто заартачась, уперся, сошел с колеи и повалился, увлекая за собой передние вагоны, под откос.
Эшелон шел тяжело груженным, скорость была небольшая, и задние вагоны почти не пострадали; их сильно тряхнуло, с полок полетели каски, ранцы, чемоданы… Падали, ничего не поняв спросонья, солдаты, ктото крикнул в диком ужасе:
— Партизаны! Капут!
Лишь один Вилли, привязанный ремнем к полке, отделался легким испугом. Он засветил фонарем, увидел ползающих по полу и потирающих ушибы солдат и сказал:
— Спокойствие, господа! Это фейерверк в честь нашего вступления в Россию. Все, по словам доктора Геббельса, сбывается!..
— Болван! Хватай оружие и выскакивай! — крикнул кто–то и заехал ему кулаком по щеке.
— Благодарю за поцелуй! — откланялся Вилли и, схватив автомат, шмыгнул из вагона.
Дальнюю темноту еще не проредило. Отблески света прыгали в голове эшелона. Горели три поваленных и смятых вагона. Оттуда неслись стоны, крики, ругань.
Майор Гофман собрал сколько мог солдат и кинулся спасать пострадавших. Но как их вытянешь — пламя бушует, жара — не подступиться.
Из темноты раздался надсадный стук пулемета и вперемежку — ружейные раскатистые выстрелы. Пули хлестали, кося ясно видимых на фоне пожара солдат.
Все залегли, сползая через насыпь в канаву. Никто не хотел отрываться от земли. Майора Гофмана пронизал нервный озноб, саднило ушибленное колено. Он это ощутил только сейчас, лежа в канаве, хотя ударился в вагоне при падении.
Из темноты выросла фигура офицера; хрустя длинным прорезиненным плащом, подбежал, крикнул, запыхавшись:
— Кто… господа… старшие? Я комендант.
Гофман подозвал его к себе.
— Как вы охраняете дорогу! В гестапо вас отдать!
— Партизаны, партизаны… — простонал комендант.
— От них отбоя нет, как комары на болотах, — добавил стоявший сзади бургомистр.
Гофман решил прочесать ближние к станции кусты.
Едва развиднелось, как батальон разбился на две группы. Двигались прямиком по кочкарнику и мокрому кустарнику в лес. Вел их бургомистр.