С этими словами соседка откидывается на спинку стула и сплетает перед собой пальцы.
– Так как насчет вот такого договора: мы рассказываем друг другу все, что нам удается выяснить? Я обещаю, что не буду публиковать эту историю до тех пор, пока мы не выясним все, что с ней связано. При этом буду давать тебе читать все, что напишу, еще до публикации, плюс у тебя будет право вето на все, что тебе не понравится. За это ты гарантируешь мне исключительное право: обещаешь, что ни с кем больше не будешь говорить об этом.
Я обдумываю эти слова, поворачивая каждое в уме и так и эдак, как монеты, которые надо измерить и взвесить, чтобы понять, не фальшивые ли они. Если я не соглашусь на условия Карли сейчас, то вернусь к тому же, с чего начала. То есть к нулю. К полному отсутствию информации. Смирюсь с тем, что так ничего и не узнаю о Гарри. Если соглашусь, то полностью отдам себя в ее руки, а у меня по-прежнему нет никакой уверенности в том, что она не пойдет и не продаст меня, как только я сознаюсь, что побывала сегодня у Фишера.
Я понимаю, что ремонт окна был для нее только предлогом, чтобы попасть ко мне в дом и вынудить меня поговорить с ней. Или, может быть, поискать здесь чего-нибудь, пока меня нет. Но как иначе мне получить ответы? Была не была, расскажу ей все. В конце концов, мне нужна ее помощь.
– Ладно, – говорю. – Но я хочу, чтобы ты написала все, что сказала мне сейчас.
Дин смотрит на меня с недоумением.
– Твое предложение, напиши его. Запиши на бумаге и подпиши. – Я подхожу к ящику, где у меня хранится всякая всячина, вынимаю оттуда старый блокнот и шариковую ручку и подталкиваю их к ней через стол.
– Вряд ли это будет считаться законным, без свидетелей, – говорит она.
– Ну и что; ты напиши, подпиши все и поставь сегодняшнее число, – требую я. – Мне этого хватит.
Пока Карли пишет, перечитывает написанное и ставит свою подпись, я меряю кухню шагами. Потом беру у нее блокнот, тоже читаю и ставлю свою подпись.
– Ну, – говорит соседка. – Теперь порядок?
Я киваю и сажусь, а Карли вытаскивает из сумочки свой блокнот и карандаш.
– Ты права, – говорю я ей. – Я действительно ездила к Джеймсу Фишеру.
– Я впечатлена. – Моя собеседница громко выдыхает. – Значит, ты все же не совсем клуша. – Я прямо слышу, как мысли ворочаются у нее в голове. Есть у нее для меня история или нет? Чем она поможет моей карьере? Удастся ли мне срубить на ней бабла?
– Итак, ты его видела, – продолжает Дин. – И он говорил с тобой.
– Точнее, он на меня наорал, и по его милости я оказалась в полиции, – рассказываю я, и мои губы кривятся в невеселой усмешке, когда я вспоминаю, как все было.