— Как хочешь, Никита Сергеевич, но я остаюсь при своем числе. Ты, вероятно, сбился, когда мы пурговали. Я аккуратно веду дневник.
— Ну, очень хорошо. Беда какая! Сначала отпразднуем по-моему, а потом — по-твоему. Из одного праздника сделаем два.
В ревком пришли ученики Жукова. Они разделись, оставшись в одних ситцевых рубашках, скроенных самим Лосем. Ученики сели за стол и старательно начали выводить буквы, короткие фразы. Самой трудной оказалась буква «д»: вместо слова «дом» с языка срывалось «том», вместо «дальше» — «тальше».
Долго и охотно занимались ребята. Из-за ситцевой занавески показался улыбающийся Лось, держа в руке домино.
— Ну, хлопцы, сыграем, что ли?
— Сыграем, сыграем, Лось! — хором прокричали ученики.
Все дети, как и взрослые, не называли уполномоченного ревкома по имени и отчеству: это было длинно и непонятно и потому еще, что сами они не имели ни фамилии, ни отчества.
Лось, взмахнул рукой, готовился последней костяшкой закончить игру. В этот момент один карапуз тихо пододвинул свою косточку и с неподдельным весельем вскрикнул:
— Подожди, Лось! Я кончаю!
Шум и смех слышались в ревкоме.
— Проиграл, Лось! Проиграл, Лось! — кричали дети, хлопая в ладоши.
А Лось хмурился, будто и в самом деле был огорчен проигрышем.
Ребята знали, что больше одной партии его не заставишь сыграть, проворно влезли в меховые кухлянки и убежали.
Один из них, уже в дверях, сказал:
— Лось! К ночи старик Умкатаген умрет! — мальчик провел пальцем по своей вытянутой шее.
— Постой, постой! Что такое ты говоришь?
— К ночи старика Умкатагена душить будут! Все уже готово, — спокойно разъяснял мальчик.
Лось усадил его за стол и тихо, почти топотом, спросил:
— Как душить? Зачем?
Мальчик огляделся по сторонам, видимо, соображая: можно ли ему заниматься такими разговорами? Но, не найдя в этом ничего предосудительного, продолжал:
— Очень больной старик… Нога у него испортилась. Шаманы лечили, лечили — отказались. Эрмен — сын Умкатагена обессобачился: то в жертву принесет духам, то шаману отдаст… Две собаки осталось. Всех собак извел, а болезнь не выходит. Наверно, очень злой дух вселился в его ногу, и вот Умкатаген уходит к верхним людям. Нынче ночью. Все люди рады. И Эрмен очень рад.
— Беги сейчас к Эрмену и скажи: Лось запрещает душить старика! Понял? Нельзя душить людей. Беги, я скоро сам приду к Эрмену, — взволнованно сказал Лось и, сбросив туфли, взял торбаза.
Мальчик убежал.
— Никита Сергеевич, что ты думаешь делать с этим стариком? — спросил Андрей.
— Как что? Не разрешу душить — вот и все! — сердито сказал Лось.