Медлить с выбором имени было нельзя. Старика тут же назвали Ильичей.
— Ну как, взял имя? — спросил шаман.
— Взял, взял! — торопливо и радостно ответил старик.
В пологе началось испытание.
— Умкатаген! — крикнул Эрмен.
— Умкатаген! — раздался голос шамана.
Но старик молчал.
— Ильич! — опять крикнул Эрмен.
— Вой! — поспешно отозвался бывший Умкатаген.
— Умкатаген! Ильич! Умкатаген! Ильич! — послышались окрики со всех сторон.
И каждый раз при упоминании имени Умкатаген в пологе воцарялось гробовое молчание, но как только кто-нибудь произносил имя Ильич, старик вздрагивал и спешил отозваться.
— Ну, Ильич, давай закурим! — весело сказал Лось.
Так Умкатаген исчез из яранги. В ней жил теперь совсем другой человек — Ильич.
Лось проснулся рано. Андрея в кровати уже не было.
«Опять убежал на охоту. Ничего, пусть поохотится», — подумал Лось, как отец, желающий доставить удовольствие сыну.
Он по-настоящему любил Андрея. Не всегда бывает с людьми, чтобы они, оказавшись длительное время вдвоем в тесной и маленькой каморке, изучив достоинства и недостатки друг друга, рассказав неоднократно один другому свои биографии, сохранили дружбу. Лось и Андрей были настоящими друзьями.
Лось затопил камбуз, разогрел консервы, напился чаю и принялся за работу. Он сел за свой письменный стол и вдруг почувствовал боль в ногах. Осмотрев ноги, он заметил, что они немного опухли.
«Не цынга ли вселилась в мои ноги?» — подумал он по-чукотски.
Подойдя к зеркальцу, он тщательно осмотрел десны: они тоже немного припухли.
— Чепуха! — сказал Лось и сел за стол.
Последние дни он мало выходил из ревкома: писал годовой отчет в губревком. Он исписал целую кипу бумаги. Нужно было коснуться всего, обо всем рассказать и, главное, все обосновать. Работа увлекла Лося.
«Чорт возьми, кто бы мог подумать, что из меня выйдет такой писатель!» — с усмешкой подумал он, разглядывая исписанные листы.
Жуков не возвратился с охоты и к вечеру.
«Как бы не оторвало лед. Будет тогда плавать по океану», — встревожился Лось и вышел посмотреть море.
Стоял полный штиль. Ледовые поля простирались так далеко, что глаз не охватывал их. Море было безопасно. Заметив старика Комо, Лось направился к нему.
Комо сидел на китовом позвонке и покуривал длинную медную трубочку. Это был древний старик. За всю свою долгую жизнь он никогда не болел, но глубокая старость лишила его возможности далеко отлучаться от своей яранги. Лось хорошо его знал и никогда не проходил мимо, не перебросившись какой-нибудь краткой фразой.
— Ну, как жизнь, Комо? — спросил он.